Моя идеальная

Выдыхаю и медленно тяну новую порцию кислорода, чтобы не выдать лишнего. Миронова и без того сейчас появится, и тогда беды не избежать. Приятель язык за зубами держать не станет. Помнит же, насколько мне хуёво было, когда любимая ушла. Лучше на живую резать.

— Она? — тянет вверх брови и выпучивает глаза. — Кто она, Север? Стоило тебя на пару дней без присмотра оставить, как ты уже цепанул кого-то? Блядь ну наконец ты в себя пришёл. Надеюсь, хоть красотку, а не лишь бы было кого трахать?

— Угу… — всё, что выдавливаю. Прочищаю горло. — Красотка. Ещё какая.

— Вот только пара вопросов, дружище, есть. Ты с каких пор на хату свою баб таскаешь и ужином кормишь? Надеюсь, не совсем головой ёбнулся после того, как Миронова тебя разорвала? Ты же не собираешься с какой-то одноразкой в любовь играть, только чтобы её из башки вытрясти?

— Тох, слушай это…

— Тём, надеюсь ужин готов, а то я сейчас с голоду умру! — смеётся моя девочка, вырастая в дверном проёме.

Рано. Рано, блядь. Вот теперь точно начнётся пиздец.

— Арипов?! — округляет глаза Настя и тянет вниз, сука, голубой шёлковый халат, который я сегодня ей купил.

— Миронова?! — выпучивает глазные яблоки друг. — Какого хуя, Север?! Ты что, блядь, творишь?! Что она здесь делает?! — орёт, поворачиваясь ко мне.

Моя малышка всё так же стоит в дверях в тряпке, которая даже треугольник ярко-синих, почти прозрачных трусов не прикрывает. Антон бомбит вопросами, бегая глазами с меня на неё и обратно. А потом делает то, из-за чего я срываюсь с места, хватаю его за грудки и подрываю со стула.

— Ещё раз станешь на неё пялиться, и я тебе глазницы в мозг впечатаю! — брызжу слюной в лицо приятеля.

Нихуя с собой поделать не могу. Я помешанный на этой девушке маньяк и конченный собственник. Даже смотреть на неё другим не позволю. А тем более лапать глазами. От ничем не прикрытых ног до виднеющейся в вырезе груди и покрытой моими засосами шеи.

— Отпусти, Север, блядь! Тормози на хер!

— Артём, успокойся! — моя девочка подлетает к нам и цепляется в мои пальцы в попытке их разжать. — Тёма, хватит! Прекрати!

— Настя, — рычу сквозь зубы и бросаю на неё короткий взгляд, но футболку Арипова всё же отпускаю, — переоденься. Сейчас же.

Она следит за моим взглядом, потом взвизгивает и молнией вылетает из кухни.

Блядь, вот и надо было ей этот халат прямо сейчас напялить? Да ещё и ужинать в таком виде явиться. Знает же, чем это закончится. Или намеренно меня дразнит?

Делаю несколько глубоких вдохов-выдохов, опустив веки. Душу в себе необоснованную ревность. Да, блядь, и сам знаю, что без причины сорвался. Тут любой глазеть бы на неё стал.

— Извини, Тоха. — выдыхаю и хлопаю его по плечу.

— Какого. Хрена. Здесь. Делает. Миронова? — отрезает каждое слово сквозь сжатые зубы.

— Живёт!

— В смысле, блядь, живёт?! Уже забыл, как она тебе сердце выдрала?! Она меньше чем через неделю замуж выходит! С Должанским её по очереди трахать будете или как?!

— Арипов, лучше заткнись сейчас, иначе я тебя на кровавые ошмётки раздеру. И ни слова об этом уёбке больше. — отбиваю с жёсткими холодными нотами. Знаю, что похлеще ора сейчас действует.

— Северов, ты совсем ебанулся, что ли? Ты чем вообще думаешь? После всего? — его голос тоже садится.

— Настя не выходит замуж. Мы вместе. Официально, блядь, пара, Тоха. И я всё помню: и как подыхал без неё, и как больно было. Но теперь всё иначе. Я люблю её.

— А она тебя, Тёмыч? Если это очередная игра?

— Не игра, Антон. — возвращается Миронова и подходит ко мне, переплетая наши пальцы. — Я люблю Артёма. Всегда любила. Он знает, почему я так поступила тогда. Но больше я никогда не сделаю больно любимому человеку. Кира я бросила. Из дома ушла. Возможно, даже отца этим убила, но мне всё равно. Я на всё готова ради Тёмы.

Опускает голову мне на плечо, а я тут же прижимаю к себе, пока кости хрустеть не начинают. Касаюсь губами виска и оставляю быстрый поцелуй. Поднимаю глаза на друга и жду приговора. Знаю ведь, каким он резким бывает. Уже шесть лет с ним как братья. Порвать любого друг за друга готовы.

— Ну вы пиздец, конечно. — прикладывает кулак ко рту и качает головой. — И ты простил её? — выплёвывает, кивая на мою девочку.

Крепче жму кулаки.

— Тоха, сказал же уже… — рычу, снова срываясь.

— Тём, — крепче стискивает мои пальцы любимая, — не заводись только.

Гоняю по лёгким кислород вместе с её запахом, сдерживая новый приток ярости.

— Простил, брат. Сорри за то, что тебе пришлось со мной всё это время дерьмо разгребать, но теперь всё заебись. Мы любим друг друга и в любом случае вместе будем. Можешь считать меня безвольным слабаком или даже трусом. Но либо продолжай кентоваться с таким, либо уходи.

— Артём! — кричит Настя и поворачивается к Арипову. — Антон, я знаю, что ты переживаешь за друга. И помню всё, что ты мне сказал тогда в коридоре. И о разбитом сердце, и о предательстве. Но клянусь, что жизнь положу, чтобы это исправить.

Приятель как-то странно напрягается, когда Миронова вспоминает об их разговоре. Не нравится мне это. Что он ей там наговорил?