Моя история, или О дружбе народов в СССР

Помню также, что ещё до Нового года, 25 декабря, в семье Саткунас праздновали Рождество, и Люля приглашала девочек на ёлку. Вначале мы не понимали, почему в их семье Новый год отмечали 25 декабря, а не первого января, как все, но тётя Труда нам разъяснила, что христиане бывают разные, что они – христиане-католики по вероисповеданию и отмечают церковные праздники вместе с Католической церковью. Ёлка в доме у Люли стояла совершенно необыкновенной красоты, а игрушки на ней были совсем непохожи на те, обычные, которыми мы все украшали свои ёлки – довольно однообразные, они под Новый год продавались в советских магазинах везде одни и те же.

Из истории жизни нашего соседского сообщества запомнился ещё один очень выразительный эпизод. Когда я окончила школу, и нужно было готовиться к выпускному балу, передо мной и мамой встала проблема моего вечернего платья. Мама и тут, как всегда, пришла на помощь. Она поделилась нашими трудностями с соседкой, тётей Анико, женой директора Оперного театра, которая сообразила, что платье можно взять напрокат в Оперном театре из костюмерного фонда. Задумав этот ход, мама и тётя Анико дождались возвращения вечером с работы батоно (господина) Валико и решили дождаться, когда он предположительно раздобреет после сытного ужина, И тогда они, как две заговорщицы, подошли к нему с подготовленной речью, и тётя Анико вкрадчиво всё нахваливала соседку Ламарочку, подчёркивала, что та лучшая выпускница, оканчивает школу с золотой медалью, в общем, девочка ответственная и серьёзная, а значит заслуживает участия и помощи в решении проблемы с платьем.

Так или иначе, наконец, в назначенный день и час я явилась в костюмерную театра, где мне очень любезно и участливо подбирали платье. Остановились на совершенно роскошном бирюзовом бальном наряде из шёлка и тафты, с огромным кружевным воротником и такими же пышными кружевными манжетами на полудлинных рукавах. Остаётся только сожалеть, что не сохранилась фотография, на которой я, голубоглазая светловолосая девушка, запечатлена в роли грузинской княжны.

Рассказывать о нашем доме в Сололаки можно долго и подробно. Главное, что подвигло меня восстанавливать в памяти ранние годы жизни в Тбилиси – это живое ощущение того времени, образа жизни того сообщества соседей, в котором мы оказались волею судеб, того сообщества людей, которому не было никакого дела до социальных, материальных, этнических, религиозных и других различий. Здесь царила обстановка добрососедства, доброжелательности, открытости, а главное – взаимопомощи и взаимовыручки в трудных жизненных ситуациях. Люди жили не только своими проблемами, но и совершенно органично, естественно и искренне участвовали в ежедневной жизни живущих рядом соседей, помогали справляться с трудностями, сообща переживали и радости, и беды. Временами казалось, что здесь сохранилось ещё что-то от старого, доброго дореволюционного Тифлиса, который был образцом интернационализма, и, как назвали бы это сегодня, «мультикультурализма».

А между тем, жители города, может, и не слышали вовсе о таком понятии, как «дружба народов», и не нуждались в громких лозунгах и время от времени спускаемых «сверху» директивах, пытающихся учить людей, как им жить вместе. Людям нечего было делить и незачем было враждовать, они и без всего этого жили в дружбе, мире и согласии.

И я думаю, что и сегодня всё ещё ностальгируют наши граждане по тем временам и отношениям, по тем дворам и дворикам, в одном из которых я выросла и о котором постаралась рассказать, по тем неписанным законам общения, по тем правилам поведения и поступков в большом интернациональном сообществе друзей и соседей, ничего не имеющим общего с официальной стороной жизни государства.

Возможно, благодаря именно этим отношениям моё детство, которое пришлось на войны и политические катаклизмы, не было таким уж тяжёлым, и я смогла избежать многих моральных травм и переживаний.

Прошло совсем немного времени в историческом масштабе, и вся эта идиллия человеческих отношений, свидетелем которых мне посчастливилось быть в детстве, обернулась кошмаром межэтнических, политических, социальных и разных других противостояний и битв.

IV

Итак, на новом месте, в столице Грузии Тбилиси, куда переселились мои родители, спасаясь от ужасов раскулачивания, жизнь семьи строилась заново. Всё начиналось теперь с нуля. В результате раскулачивания отнято было всё. Мы были обобраны до нитки, но нам никто ничего, конечно, не компенсировал. Поднимались на ноги самостоятельно, не рассчитывая на какую-либо помощь от государства, так не по-человечески обошедшегося с нашей семьёй. О возмещении какого-либо ущерба вообще-то никто и не думал: быть бы живу, как принято говорить в народе в подобных ситуациях.