Моя история любви

Я отправилась в Лондон, где проходили съемки фильма, уверенная в том, что стану кинозвездой. Я испытывала гордость за то, что привезла с собой одежду для съемок на случай, если мне не понравятся костюмы. И слава богу! Видели бы вы, что они хотели напялить на меня. Я умоляла: «Пожалуйста! Я привезла с собой юбку и аксессуары от Yves Saint Laurent». Дизайнер по костюмам (а по совместительству и жена Расселла) Ширли сказала, что я могу надеть их, хотя все равно подкинула мне громоздкие туфли на платформе в завершение облика Королевы Кислоты. Кену Расселлу понравилось, как я выглядела. Помню, как он сказал мне, что не знал, что у меня такие пышные волосы и что это как раз то, что нужно для образа.

Это была одна из тех редких поездок, куда Айк отпустил меня одну (он был как раз чем-то занят в Лос-Анджелесе), и все время, что я находилась в Лондоне, я чувствовала себя, как птица, которая, наконец, вылетела из клетки. Я была так рада, что Айк в этот раз ни во что не вмешивался, не находился рядом со своей гитарой, и я говорила про себя: «Я могу это сделать без тебя». Конечно, ему бы я так не сказала. Но сам факт того, что Айк понял, что мне тоже нужна самостоятельность и что это случилось уже во второй раз, не считая моего опыта работы с Филом Спектором над песней «River Deep – Mountain High», действительно радовал.

Наверное, вам сейчас покажется странным, если я скажу, что в то время я понятия не имела, что Королева Кислоты имеет отношение к наркотикам. Это было слишком для моей дикой и сумасшедшей жизни! Но все же я идеально вошла в образ этой диковатой леди в фильме «Томми». А почему бы и нет? К тому же я профессионально занималась вокалом в течение шестнадцати лет, а исполнение песен – это тоже своего рода актерское мастерство: как на сцене, так и в кино очень важно войти в образ, донести до зрителя эмоции, правильно передать слова (в моем случае это были слова песен). Мне очень понравилось сниматься в этом фильме, и я надеялась, что в будущем у меня еще будет возможность принять участие в съемках.

Пока я была в Лондоне, моя подруга Энн-Маргарет, которая тоже снималась в «Томми», пригласила меня принять участие в телевизионном шоу Ann-Margret Olsson. В первый раз я встретилась с Энн-Маргарет в 1973 году, когда мы с Айком выступали в отеле International Hotel в Лас-Вегасе, а она в отеле Tropicana. Ронде и мне удалось ускользнуть от бдительного ока Айка, чтобы посмотреть выступление Энн-Маргарет, а затем попасть в ее гримерку. Когда ее муж, Роджер Смит, открыл дверь и увидел меня, он был потрясен. «Ты не поверишь, – сказал он, – но Энн-Маргарет – твоя большая поклонница. Она хранит все твои альбомы». Затем он показал мне стопку этих альбомов прямо в той самой гримерной!

После этого мы стали хорошими подругами и замечательно проводили время, работая вместе над сценками и песнями для телешоу, включая исполнение песни «Nutbush City Limits» – этот хит о моем родном городе. Слова «A church house, gin house» сами пришли ко мне – это мои детские воспоминания. Я даже получала гонорары, когда песня стала хитом. Это было невероятно, потому что до тех пор я сама не получала никаких денег. Благодаря этому я вновь почувствовала вкус независимости.

Теперь, когда я проводила все больше и больше времени вне этого замкнутого круга, я думаю, что Айк начал чувствовать, что теряет контроль надо мной. В своей работе я все больше отдалялась от него, а значит, и от его группы Ike and Tina Turner.

– Твой партнер падет, как листок падает с дерева осенью, – предсказал мне экстрасенс несколько лет назад.

Слова пророчества обретали силу, дверь приоткрывалась, и я маленькими шажками удалялась от Айка. Надвигались перемены…

В июле 1976 года эти маленькие шажки переросли в гигантский скачок. Тогда мы летели в Даллас на выступление. Во время предыдущих поездок туда мы выступали в Lovall’s и в Skyliner в Форт-Уэрте, так что мы с нетерпением ждали возвращения туда. Но перелет оказался очень неприятным, поскольку как раз в это время Айк отходил от пятидневного «кокаинового бодуна» и был в отвратительном настроении. Он все время наваливался на меня и Энн Томас во время перелета. Было так унизительно находиться с ним рядом, когда у него «похмелье». Я чувствовала, как все смотрят на нас.

Все стало еще хуже, когда самолет совершил посадку. На улице было невыносимо жарко, столбик термометра не сходил с отметки в тридцать два градуса, и Айк захотел достать расплавленную плитку шоколада, чтобы съесть ее в машине. Он попытался дать мне немного, но я отпрянула в сторону, потому что была в белом брючном костюме от Yves Saint Laurent и не хотела запачкать его. Видимо, мой отказ от угощения был поводом для драки.