Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 14

Вот это её понесло… Стукнув битой по базе, я снова занял позицию. По совету Хирацуки-сенсея я не размахивался сильно, и на этот раз раздался приятный звук удара по мячу. Удар прошёл аж до моих кистей, словно парализуя их, а сзади стоящая Хирацука-сенсей широко кивнула, показала большой палец вверх и подмигнула. То ли от радости, то ли от стеснения, я тоже заулыбался.

Отлично, я в целом понял, как это делается. И вот полетел третий мяч… Иногда я промахивался, в основном кое-как отбивал, пару раз раздавался приятный звук. Когда мячи закончились, я вышел и увидел, как Хирацука-сенсей курит на лавочке за сеткой. Около неё были только напитки и бакудан-яки40.

– М.

– А, спасибо, – я взял молча протянутую мне баночку кофе и сел рядом.

– Ну как, полегчало?

– Если бы спорт облегчал, то спортсмены не гонялись бы за спортивными медикаментами, – грубо сказал я в ответ на её ласковый взгляд. Хирацука-сенсей в ответ натянуто улыбнулась.

– Как некрасиво.

– … Но я всё же искренне благодарен за заботу. Извините, что до самого конца пришлось возиться со мной, – сказал я, и Хирацука-сенсей удивлённо на меня посмотрела. Глубоко вздохнув, она поправила длинные волосы и положила руку мне на голову.

– Иногда ты говорить очень милые вещи, из-за чего у тебя такой плохой характер, – сказала она, сильно, чуть ли не до боли меня гладя. Поэтому я убрал голову примерно на расстояние одной ладони, и она перестала. Она слегка улыбнулась, держа во рту сигарету.

– Что ты там делал?

– А-а, да так… - я не смог сразу придумать, как ответить. Хирацука-сенсей это поняла и слегка улыбнулась.

– Харуно что-то сказала?

– Да, много всего, – сказал я неуверенно, и Хирацука-сенсей смотрит на меня, ожидая продолжения. Подумав, что уже слишком поздно пытаться её как-то провести, чтобы не рассказывать, я решил не останавливать мышление.

– Что я не пьянею, как и она.

– Ну да, Харуно да… Но речь не об алкоголе, насколько я понимаю, – с некоторым волнением спросила она, и я, улыбнувшись, кивнув.

– Про атмосферу, отношения, и всё такое. Она говорит, что наши отношения – созависимость, а мне неприятно это признавать, поэтому я немного сопротивлялся… В общем, всё очень сложно.

Наверно, другому кому-то я бы это не сказал. Не смог бы сказать. Сказать это – фактически выставить напоказ свою слабость. А я не хочу, и не из-за трусливого самомнения, которое не хочется поломать, а из-за невыносимого стыда. Поэтому в таких случаях, как бы на меня ни давили, я бы продолжал отшучиваться и уводить разговор в сторону. Есть только одно исключение – Хирацука-сенсей; перед ней одной мне не нужно держать лицо, напрягаться. Она заметно старше меня и находится по другую сторону взрослости. Даже сейчас она не задаёт лишних вопросов, а лишь думает о смысле сказанного мной, пуская лиловый дым.

– Созависимость… Да, Харуно могла бы так сказать, это на неё похоже. Но то, что она говорит – это своего рода метафора. И понимает ведь, а всё равно говорит… Похоже, ты ей сильно понравился.

– Хе-хе, как-то меня это не радует.

– Я имею в виду, что слова Харуно можно назвать верными, если смотреть с позиции проницательного взгляда41 Харуно. И правда, и ты, и она – мастера по поиску глубинного смысла, – добавила она шутливым тоном, и я усмехнулся вслед. Хирацука-сенсей улыбнулась, смяла сигарету о пепельницу и повернулась ко мне.

– Но я так не считаю. У тебя, Юкиношиты и Юигахамы не такие отношения.

Белая струйка дыма утончается и исчезает, оставляя за собой плотный запах дёгтя. Я к этому запаху уже серьёзно привык. Вокруг меня нет людей, курящих такой табак, поэтому, уверен, когда-то я буду по нему скучать.

– Сжимай до размеров слова созависимость, – Хирацука-сенсей обняла меня за плечо своими пальцами, которые источали этот незабываемый запах.

– Возможно, тебя эта логика и убедит. Но не порть чужие чувства взятыми откуда-то словами. Не ставь такие простые метки на чувства, – смотря прямо на меня, сказала Хирацука-сенсей.

– Ты можешь описать эти чувства одним словом?

– Нет, одним словом описать не получится. Более того, у меня в принципе словами не получается это передать.

Я до сих пор не смог выразить свои мысли, чувства, идеи. Если у них нет смысла, то всё, что я смогу только издать, это животный стон. Издав лай, мол, не называй всё одним чувством, впиться когтями в землю, потому что передать словами не получится, и уныло поджать хвост, мол, можно ничего не передавать. Не заметив, я сжал баночку кофе в руке. Но сенсей убрала руку от моего плеча и довольно кивнула.

– Ты уже знаешь ответ, но просто не знаешь, как выразить его, поэтому и пытаешься убедить себя простыми словами, подогнать свои чувства под какие угодно слова.

Может, оно и так. Понятие созависимости содержит в себе хорошее и плохое, любовь и ненависть, поэтому я надеялся, что этим словом можно будет легче всего описать мои чувства. Если назвать их целиком «созависимость», то больше не нужно будет ни о чём думать. А по сути, это бездумье и побег от реальности.

– Но знаешь, вариантов поступков много, их бесконечное количество, даже если слово всего одно.