Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 14

Хирацука-сенсей достала из нагрудного кармашка ручку и взмахнула ею, как волшебной палочкой. После чего она начала писать что-то на бумажке.

– Например, я много чего думаю о тебе. Что ты надоедливый, неумеха, всё усложняешь, будущее под вопросом и так далее, – сказала она, быстро записывая это на бумагу.

– Ого, сколько грязи в мой адрес…

– Это ещё далеко не всё. У меня на уме ещё больше всего есть, просто лень всё записывать, – сказала Хирацука-сенсей и начала всё это зарисовывать. Чернила ручки заполняли всё пространство бумажной салфетки без остатка. В итоге она закрасила всё, кроме пустого пространства в центре. Чёрные чернила постепенно наступают и на этот белый островок, но не целиком.

– Но самое главное в этом… – Хирацука-сенсей придвинула салфетку ко мне, прежде чем я успел разглядеть последнее слово.

– Я тебя люблю.

– Э? А? Эм, а…

На чёрном фоне было оставлено незакрашеным слово «люблю». Из-за внезапного удивления, замешательства, радости, стыда, стеснения и ещё множества эмоций я не смог никак отреагировать.

– Не стесняйся, ты для меня – лучший ученик. В этом смысле ты мне действительно нравишься, – улыбнулась Хирацука-сенсей, как хулиган, шалость которого удалась, и опять погладила меня по голове. Ой, блин! Так вот, в каком это смысле. Это было опасно. Я чуть было не принял её признание, да и мне она нравится. Аж пот со лба пошёл.

Я слегка повернулся, чтобы спасти свои волосы от руки Хирацуки-сенсея, и облегчённо выдохнул. Хирацука-сенсей весело, хоть и немного нервничая, посмотрела на меня и закурила ещё одну сигарету.

– Если одного слова мало – используй больше слов. Если слов не хватает – действуй, – Хирацука-сенсей выдохнула дым, следя за ним взглядом. Я тоже смотрел за ним сбоку.

– Какие слова и действия – это уже неважно. Твоя задача – собрать их все в единую картину своего ответа. Возможно, оставшееся пустое место примет вид какого-то слова.

Дым растворяется в воздухе и медленно исчезает. Хирацука-сенсей смотрела лишь на меня.

– Поэтому, пока я всё ещё твой учитель, покажи мне свои мысли и чувства, и всё полностью, что у тебя есть. Покажи так, чтобы уже нельзя было придумать отговорки.

– Всё, значит? – спросил я, и Хирацука-сенсей сжала кулак в районе груди и кивнула.

– Да. Всё, да ещё с лишком.

– Как рамен, что ли… – сказал я слабым голосом, и сенсей усмехнулась. С её улыбкой ушло моё напряжение, и я, наконец, смог мягко улыбнуться.

– Ну… попробую. Хотя не думаю, что меня поймут.

– Если бы можно было легко понять, не было бы и проблем. Но ты… Ты справишься, – Хирацука-сенсей легонько стукнула по моей голове и сильно потянулась, показывая, что разговор закончен.

– Давай по рамену и домой. В «Наритакэ42» пойдём? «Наритакэ».

– О, отличная идея!

– А то.

Хирацука-сенсей легко улыбнулась и, затушив сигарету, быстро встала. Я встал, следуя за ней.

Мы шли вместе, болтали о всяком, но Хирацука-сенсей держалась на пару шагов впереди.

Смотря на её спину, я внезапно остановился. Наверно, у меня никогда не будет настолько стройной спины, я не стану настолько крутым. Но я хотел бы, чтобы эта сенсей, единственный для меня Учитель с большой буквы, смотрела на меня до конца. Пусть мой ответ будет неприглядным, постыдным, противным, до тошноты ужасным и ничтожным, я должен его продемонстрировать. Наверняка завершить всё – не ошибка; ошибкой был способ завершения. Мы использовали чужие слова, приходили исключительно к компромиссам исключительно внешне, и непоправимо испортили наши отношения, которых, наверно, на самом деле не хотели в этом виде, поэтому они – подделка.

Поэтому нужно ударить по этой подделке так, чтобы её сломать, чтобы осталось лишь настоящее. Пора завершить мою юность, в которой я намеренно допустил ошибку.

Глава 6. Как и когда-то, Юигахама Юи надеется.

Мой второй год в старшей школе подошёл к концу. С окончанием прома и выпускной церемонии мои оставшиеся дни в школе можно пересчитать по пальцам, настолько их мало. Большая часть из них – анкетирование в конце учебного года; и останутся только собеседования и моя выпускная церемония.

После экзаменов по школе распространилось предвкушение весенних каникул. Во время экзаменов клубная деятельность запрещена, но с сегодняшнего дня это ограничение снято, и через окно доносятся бодрые спортивные возгласы и приятные звуки алюминиевых бит. Единственное исключение – клубы, которые пользуются спортивным залом. Там, где обычно были сети и прочие приспособления волейбольного и бадминтонного клубов, сейчас установлены подставки и расставлены стульчики. Участников клубов тоже нет, а вместо них – поступившие в нашу школу новые ученики и их родители.