Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 2

— …Ну, мы его подаём, — лениво пробормотала Кавасаки, заставив Юкиноситу остро глянуть на неё. И почему эти двое так не ладят? Страшно же. — Так зачем вы явились? Только не говори мне, что у тебя свидание с этим.

— Бог миловал. Если ты про то, что сидит рядом со мной, у тебя юмор очень невысокого пошиба.

— Ум-м… Вы же друг с другом ругаетесь, так что не будете ли столь любезны делать это без инсинуаций в мой адрес? — Мне почему-то очень не нравится, когда про меня говорят, как про какую-то вещь. И разговор этот ни к чему хорошему не приведёт, так что я решил взять быка за рога. — Кавасаки, я слышал, что в последнее время ты стала приходить домой очень поздно. Это из-за этой вот подработки, да? Твой братишка очень за тебя переживает.

Кавасаки улыбнулась чуть насмешливо, но больше с досадой.

— И вы пришли сюда только для того, чтобы сказать мне это? Неплохо. Неужели ты всерьёз думаешь, что я всё брошу только из-за того, что мне что-то сказал парень, которого я не знаю и который меня не волнует?

— Потрясающе. Даже одноклассники Хикки его не знают… — Юигахама выбрала странный момент, чтобы продемонстрировать своё изумление.

Ну, я тоже ничего о Кавасаки не знаю, так что тут мы на равных.

— О-о, а я-то думаю, что это в мои дела все кому не лень лезть начали. А это ваша работа, оказывается. — Неожиданно продолжила Кавасаки. — Это вас Тайши уговорил? Не знаю, как он это провернул, но я с ним поговорю, так что не беспокойтесь. — Она сделала паузу. — Понимаете, не его это дело.

Она открыто посмотрела на меня. Нам практически прямым текстом было сказано, чтобы мы не совали нос в её дела. Но Юкиносита не из тех, кто пасует перед трудностями.

— Есть причина, чтобы ты всё это прекратила. — Юкиносита перевела взгляд с Кавасаки на свои наручные часы. — Без двадцати одиннадцать… Будь ты Золушкой, осталось бы меньше часа до того, как твои чары развеются.

— Если чары развеются, что меня ждёт, кроме счастливого конца?

— Вот и мне интересно, Русалочка. Подозреваю, что печальный конец.

Характер их беседы отбивал всякую охоту в неё вмешаться, словно вписываясь в общую атмосферу бара. Обмен саркастическими и язвительными репликами — это хобби элиты. Нет, правда, и чего они так не ладят? Разве они не впервые друг с другом заговорили? Страшно.

Кто-то нетерпеливо постучал меня по плечу и зашептал прямо в ухо, нарушая ход мыслей.

— …Слушай, Хикки. О чём это они?

А, Юигахама. Мне и правда спокойнее, когда рядом деревенщина вроде тебя…

Трудовой кодекс запрещает несовершеннолетним работать после десяти вечера. Чтобы устроиться на работу в столь поздний час, Кавасаки применила чары, известные как фальшивое удостоверение личности. И эти чары развеются, как только Юкиносита о них расскажет.

Но Кавасаки по-прежнему оставалась невозмутима.

— Так ты по-прежнему не собираешься уйти? — Продолжала давить Юкиносита.

— Хм? Не-а. — Беззаботно заявила Кавасаки, протирая полотенцем бутылку саке. И добавила после паузы. — Ну, даже если я решу уйти отсюда, я всегда могу устроиться где-то ещё.

Юкиносита нервно поболтала свой Перри (…или это Харрис?), словно немного обижаясь на позицию Кавасаки.

В этой беспокойной атмосфере враждебности робко подала голос Юигахама.

— Ум-м, понимаешь… Кавасаки, почему ты должна работать именно здесь? Ну, я имею в виду, что я тоже подрабатываю, когда у меня нет денег, но я не вру о своём возрасте и не работаю по ночам…

— Неважно… Мне просто нужны деньги. — Поставленная на полку бутылка саке негромко скрипнула по поверхности.

Ну, так я и думал. Деньги обычно и есть главная причина работать. Есть, конечно, и те, кто работает, потому что все остальные работают, и те, кто жить без этого не может, но таких я никогда не понимал.

— О да, я понимаю, что ты имеешь в виду, — начал я небрежно.

Лицо Кавасаки мгновенно застыло.

— Нет, не понимаешь… Что может понимать тот, кто пишет о таком дебильном выборе будущей карьеры.

Да, мы с Кавасаки однажды встретились на крыше. И она прочитала, что я написал в анкете о предполагаемом месте работы. Припомнила, да?

— Он не дебильный…

— Ха, если это не дебильный выбор, то я не знаю даже, какой дебильнее. Ты сильно недооцениваешь человеческую расу. — Кавасаки так хлопнула полотенцем по стойке, что потолок вздрогнул. — Ты… нет, не только ты. Юкиносита и Юигахама тоже не понимают. Я работаю не ради денег на развлечения. Не считайте, что я такая же, как этот идиот.

Она посмотрела на меня стальным взглядом. Не вставай мне поперёк дороги, грозно рычали её глаза. Но в этом рыке таился плач.

И всё же, всё сказанное и сделанное ей было признаком силы. Я далёк от мысли, что эти пылкие слова были признанием поражения, сигналом о том, что её не понимают и что втайне она хочет, чтобы её любили.

Возьмём, к примеру, Юкиноситу. Её никто не понимает, а она не сдаётся и не плачет. Но лишь потому, что уверена в своей силе воли.