Моя крылатая удача

Серебряное облако взметнулось к небу. Магия полной луны сделала своё дело и исчезла.

Дайана приподнялась и села, растерянно оглядываясь по сторонам.

Ларсен застыл рядом, смотрел на неё и… кажется, он даже моргать позабыл, не говоря уж про дышать. Взгляды их встретились, и Ларс утонул в этой серебряно-морской бездне.

Словно под действием чар потянулся к ней, сам не зная зачем…

Так хотелось коснуться этого дивного создания, пусть даже на одно мгновение, просто коснуться, просто убедиться, что он не спит, не околдован, не…

Маленькая лилейно-белая рука взлетела молниеносно. Одно стремительное движение, как взмах крыла. И…

Звонкий хлопок пощечины, казалось, разлетелся по лесу даже раньше, чем жгучая боль опалила левую щёку Ларсена.

***

А приложила она знатно, от души. Хлёстко, наотмашь и… весьма болезненно.

Скулу словно пламя лизнуло. Даже зубы заныли. И слегка зазвенело в голове.

А ещё… как-то обидно стало. За что, собственно?

Впрочем, удар пошёл на пользу – отрезвил мгновенно, словно все эти лунные чары развеялись, вернулась ясность мыслей.

И когда изящная ладонь взвилась как змея, чтобы атаковать ещё раз, Ларс уже не растерялся и перехватил тонкое запястье.

Но «птичка» и не думала сдаваться, зашипела, как рассерженная кошка.

Взметнулась вторая рука…

Острые девичьи ноготки явно целились ему в глаза. Оллье поймал и левую ладонь, пытаясь угомонить девицу. Но та вырывалась, брыкалась отчаянно, пытаясь дотянуться до Ларсена ногтями и даже зубами.

Вот уже никак не ожидал Оллье от этой волшебной девы – такой сказочной, воздушно-нежной, нереальной, хрупкой и утончённой – столь бешеного нрава и звериной озлобленности.

Конечно, шансов на победу у девицы не было – куда с такими тонкими ручками и птичьими косточками бросаться на взрослого сильного мужчину. Ларсен скрутил её в два счёта, но дайана продолжала рваться из его рук и извиваться змеёй.

В итоге этой возни ей удалось опрокинуть Ларсена навзничь.

Приложившись о землю ещё не зажившей окончательно спиной, Ларсен взвыл от боли, втянул воздух сквозь зубы и разозлился уже по-настоящему. Дернул дайану на себя, стиснул ещё крепче, перевернулся и прижал эту сумасшедшую к земле.

Но теперь она сердито сопела ему в шею и так хищно клацала зубками, что Ларсен предусмотрительно отстранился. Девица продолжала дергаться и пытаться его сбросить.

– Эй, уймись, уймись, безумная! – попытался утихомирить её Ларс, но она не слушала.

И не сдавалась, словно дикий зверь, угодивший в капкан.

А у Ларсена перехватывало дыхание от дикой смеси противоречивых чувств. Девица своей звериной яростью и его довела до белого каления. Так что он несколько раз, не сдержавшись, выругался.

Правда, сквернословя и рыча, Ларс успевал к тому же похохатывать издевательски, чем ещё больше выводил из себя дайану. Смех Оллье действительно звучал обидно, но меньше всего он сейчас хотел оскорбить эту невероятную девицу. Просто от абсурдности происходящего голова кругом шла.

Но при этом перед глазами до сих пор стояла неповторимая картина – её дивное нагое тело.

Пусть сейчас он прижимался к ней через одежду, но так тесно, так бесстыдно. Оллье чувствовал, как его накрывает горячей волной возбуждения, как закипает кровь от её порывистых движений и беспомощных попыток выбраться из-под него.

К бешенству и желанию (или бешеному желанию) примешались недоумение и растерянность. Ларс совершенно не понимал, что делать дальше, как её успокоить.

И вообще, что ему делать теперь? Одно дело – птица в клетке, и другое… вот эта…

Само превращение птички в прелестную и опасную воинственную деву повергло Ларса в ступор. Он ведь так и не поверил до конца в эти байки о крылатых оборотнях, несмотря на то, что ему уже столько раз пересказывали легенду о дайанах. Не укладывалось у него в голове, что купленная на рынке птаха, на самом деле, окажется заколдованным человеком.

Хотя сейчас людского в ней было мало – скорее дикий зверь, готовый перегрызть горло.

Их яростная борьба длилась лишь несколько мгновений, но Ларсену показалось, что прошла вечность. Столько мыслей в голове пронеслось.

А нужна ему сейчас была только одна разумная мысль-подсказка: как эту неистовую злючку утихомирить?

Дайана умудрилась вырвать из его захвата руку и пару раз даже дотянулась до его лица. Ссадины от ногтей девицы-птицы загорелись огнём. Ларсен зашипел и выругался.

Вот же зараза такая! Боги, что с ней делать-то?! Не связывать же…

Об этом даже думать не хотелось. Хотя, если и дальше так пойдёт – придётся, ради её же блага.

Злость Ларсена уже перекипела в ярость. Но, несмотря на это, он старался не причинять девице боли. Как бы она не дёргалась, он лишь защищался и удерживал её, стараясь не сдавливать чрезмерно, дабы не оставлять синяки на лилейно-нежной коже.

Поэтому Ларсен испугался не на шутку, когда дайана неожиданно вскрикнула мучительно, выгнулась дугой так, что Оллье в полной мере прочувствовал животом и её упругую грудь, и хрупкие рёбрышки.