Моя личная борьба

Ещё одно интересное обстоятельство. Очень скромный во всём образ жизни, который вела моя семья, у меня в итоге связался с тем, что в моей семье отсуствовала культура распития спиртных напитков и сопутствуюещего с ней гостеприимства. Мой наивный романтизм очаровался именно понятием культура, которое само по себе несёт в себе элемент возвышенности, который по непонятным мне тогда причинам был почему-то недоступен моей семье. У меня постепенно сложился комплекс неполноценности касательно моих родителей. Не скажу, чтобы мне было стыдно за них, но чувство неловкости своей такой трезвой исключительности из общей картины мироздания я испытывал точно. По крайне мере, это достаточно близко «по запаху» к тому, что я тогда осязал.

В шестом классе я увидел впервые, что такое присуствие алкоголя в моей семье. Но я опять сделал неправильный вывод. А вывод был только в том, что отец не умеет пить. Но он умел пить. И ещё КАК!!! Это был апогей алкогольного безумия. И обязательные при этом сигареты. Очень много сигарет. Теперь я понимаю причины этой связки. Но тогда для меня всё было дико и неправильно трактуемо. Я не видел сути вещей. А отец и мать знали. Но в шестом классе отец возродил, то безумие в своей жизни, с которым казалось бы он покончил в связи с рождением своего долгожданного именно наследника – меня. Папа показал мне вживую как он умеет пить. Причём пить строго один. Но это было феерично и фантасмагорично одновременно.

А фантасмагория началась именно тогда, когда я учился в шестом классе. Была цепь событий, которые начали формировать мой жизненный опыт. Самое значимое событие – это была, конечно, смерть любимого дедушки. Затем странное событие, связанное с христианством. Я нашёл крестик, спрятанный внутри свечки. Родители очень испугались этого. Потом было залитие квартиры кипятком из прорвавшей трубы отопления на чердаке. И … папа показал своё истинное лицо Зверя. Он показал мне каким он может быть, и как ему нравится это дикое состояние опьянения, когда ему было наплевать на всех и на всё, включая высокооплачиваемую работу горняка, которой он так гордился. Я увидел, что такое запой. Я увидел то, чего всегда эти годы боялась мама: возвращение в реальность папы-алкоголика, которому нужно было только одно: выпить, похмелиться, поспать и далее по кругу. И он мягко говоря очень был не доволен тем, когда ему не давали желаемое. Он никогда не бил маму. Он никогда не бил меня. Но он бил сестру. Он крушил мебель. Он наводил в доме такой страх, что ему наливали. А потом была супружеская измена отца. Мама до конца его и своей жизни так и не простила ему этого случая. В сердцах она всегда ему припоминала ему этот инцидент. Сохранили они оба семью только из-за меня.

Однако я, увидев истинное лицо алкоголя, всё равно сохранил романтические представления о нём. Я почему-то решил, что отец просто не умеет пить. Но всё дело именно в том, что отец умел пить. Да, он пил всегда один, но столько, что уму непостижимо. Его буквально обуревала жажда от водки, которую он жадно глотал, не зажмуриваясь и не морщась. Он пил, пил и пил. И становился самим собой: Зверем в одеянии бывшего добрейшего человека. Я до сих пор помню его звериный взгляд. Взгляд счастливого Зверя, которого выпустили на волю.

Папа был законченный алкоголик. Так как в наркологии он официально никогда не лежал, то стадия алкоголизма мне не известна. Но однозначно болен он был основательно. Алкоголь составлял неотъемлимую часть его сущности, которая была лишь только покрыта тонким одеялом трезвой жизни только ради меня. Но в шестом классе Зверь вырвался на волю и никогда больше назад в Прошлое не возвращался. Он поглотил Настоящее и предопределил Будущее отца и косвенно мамы. К сожалению, из его существования уже в моей реальности подростка я не сделал правильных выводов. Моих самостоятельных аналитических способностей оказалось недостаточно, чтобы не романтизировать источник Зла.

Отец обладал силой воли. Громадной. Он имел качество достойное уважения: он мог сам остановить запой на самом его пике, а также прекращать резко табакокурение. Его могучий организм до поры до времени выдерживал такие перегрузки. Однажды не выдержал: остановилось сердечко, и папы не стало, когда мне было неполных 19 лет. Перед самой смертью он мне приснился в одинокой беседке, стоящей в центре бескрайнего цветочного луга. Он что-то настойчиво скороговоркой рассказывал мне. Деталей не помню. Мама пережила папу чуть менее чем на четыре года. Смерть у неё была такая же страшная как и у её отца: гниение вживую органов тела. Приближение смерти мамы я почувствовал шестым чувством после просмотра фильма «Буря столетия» по мотивам произведения Стивена Кинга. Там сын был виноват в смерти больной матери. Также и я виноват в смерти своей. Я не дал ей того, чего она от меня ждала: верной сыновьей любви. Я никогда не умел любить. Я уже заранее знал о том, что мама умрёт, хотя угасла она за 2-3 дня. Никто не ожидал её смерти. Никто. А я уже ЗНАЛ.