Моя любимая дура

Дацык не успел обернуться, как ему в затылок уперся автоматный ствол. За его спиной стоял невысокий коренастый милиционер в серой форме с лейтенантскими погонами. На поясном ремне висела портативная радиостанция, которая безостановочно шипела, будто внутри ее жарилась яичница. У лейтенанта было широкое доброе лицо, на котором чеканно вырисовались хроническая усталость и лень. Дацык оторопел и стал медленно-медленно разгибаться и поднимать руки, словно он был водолазом и работал сейчас на глубине. Я обратил внимание, что пистолета в его руке уже не было, он успел незаметно сунуть оружие в карман куртки. Наивно полагать, что внезапное появление в бандитском логове гаранта справедливости и законности привело меня в чувство восторга. Наверное, я испытывал те же чувства, что и Дацык. С моим заклятым врагом мы вдруг стали союзниками.

Лейтенант убедился, что Дацык правильно отреагировал на его появление, опустил автомат и перевел взгляд на меня:

– Вацура Кирилл Андреевич?

Я пожал плечами, будто надеялся, что эту непреложную истину еще можно будет поставить под сомнение. Лейтенант сдвинул кепи на затылок, промокнул платком вспотевший лоб и как-то нерешительно, словно был согласен рассмотреть альтернативные предложения, произнес:

– Ну что? Пойдем к столу?

На Дацыка страшно было смотреть. У бедолаги было такое лицо, будто он всю жизнь верой и правдой вкалывал на заводе, и вдруг ему объявили, что пенсии у него никогда не будет, да еще в грубой форме выставили за ворота. Я чувствовал себя не менее скверно. Милиция нашла меня там, где я меньше всего ждал ее. Что у меня теперь впереди? Уж конечно, не грамота за содействие органам правопорядка и не крепкие милицейские рукопожатия… Мы шли с Дацыком к столу, и вид у нас, должно быть, был весьма обескураженный. Лейтенант вздыхал за нашими спинами и зевал. Казалось, что это не он принуждает нас к каким-то действиям, а, наоборот, мы грузим его своими проблемами.

Компания, сгруппировавшаяся у стола, пережила появление милиционера еще более тяжело, чем мы с Дацыком. Надо сказать, что Альбинос и Лера, которые сидели лицом к склону, не сразу разглядели за моей спиной низкорослого лейтенанта. Получилось, что мы подсунули им милиционера неожиданным сюрпризом, буквально вручили его, как хлеб-соль. При виде человека в форме и с «калашниковым» наперевес Лера потеряла дар речи. Раскрыв рот, она с откровенным ужасом уставилась на погоны со звездочками. Альбинос остался внешне спокойным, даже трубка не дрожала в его пальцах, но держал он ее криво, отчего тлеющие угольки сыпались ему на грудь. Альбинос не замечал этого, как и едкого запаха горящей синтетики. Шоковая пауза затянулась. Дацык, не желая, чтобы ответственность за появление милиционера Альбинос возложил на него, развел руки в стороны, пожал плечами и пробормотал:

– Вот гость к нам пожаловал… Вот только откуда – ума не приложу!

– Лейтенант Рукомойский, – представился милиционер, снова вздохнул и добавил: – Уголовный розыск. Прошу документики на стол.

– А мы ничего плохого не сделали! – не вовремя обрела дар речи Лера.

– Охотно верю, – ответил лейтенант, сел за стол, снял кепи и тщательно протер влажную лысину платком.

Альбинос протянул ему два паспорта – свой и Леры. Лейтенант покосился на меня и Дацыка:

– Присаживайтесь пока… А то стоите, как вышки за колючей проволокой.

Мы сели рядом с Альбиносом и Лерой. Лавка под нами угрожающе заскрипела.

– Чем занимаемся? – спросил лейтенант, листая паспорт Дацыка.

– Спасательными работами, – тотчас ответил Альбинос. Я чувствовал, как он ерзает и сучит ногами. Наверное, давил на ноги Лере, чтобы та прикусила язык.

– Спасательными, – повторил лейтенант, открывая чистую страницу «Семейное положение» в паспорте Леры.

Мой паспорт он не спросил. Значит, знал, что тот уже в милиции… Напрасно я надеялся, что милиционер появился здесь для заурядной проверки документов. Он пришел за мной.

– Интересное имя, – произнес лейтенант, возвращая паспорт Альбиносу. Затем вернул документ Лере и Дацыку. – И как? Многих откопали?

Он поднял голову и уставился на меня. Я предпочел промолчать, чтобы ненароком не усугубить свое положение.

– Во всяком случае, трупы нам пока не попадались, – ответила Лера, несмотря на то что Альбинос отдавил ей все ноги.

– Это хорошо, – произнес лейтенант и только сейчас заметил сидящего поодаль Мураша. – А это кто?

– Это не наш, – ответил Альбинос, энергично раскуривая трубку. – Горнолыжник. Неудачно съехал со склона. Мы его тут малость подлечили. Он скоро уйдет.

– Эй, горнолыжник! – позвал лейтенант. – А документы у тебя есть?

Дацык начал нервно барабанить по столу. Лера терзала кончики волос, наматывая их на палец. Альбинос активно раскуривал трубку, окутывая себя дымом, словно почуявший опасность кальмар чернилами. Прихрамывая, к столу подошел Мураш. Он жутко улыбался одной половиной рта. Уцелевший глаз сверкал подобострастно. Мураш едва слышно поздоровался и протянул милиционеру паспорт.