Моя любимая дура

Звонок! Монотонный голос продиктовал мне адрес: Зинчук Олег Иванович живет на улице Гоголя. Это в двух шагах от стадиона «Авангард». И в трех шагах от дома, где я живу!

Я вышел из квартиры Ирины через дверь. Сосед подглядывал за мной через узкую щель. Я толкнул его дверь ногой, захлопывая, чтобы не отравлял запахами лестничную площадку, по которой всего час назад ходила Ирина. Понесся вниз, перепрыгивая через ступени. Где сейчас негодяй Зинчук? Вряд ли он дома. Как гад ползучий, затаился где-нибудь в темноте, у земли. Я мчался по улицам, не обращая внимания на красные сигналы светофоров. Неслись дома, деревья, скверы, площадки. Похоже, что я стоял на месте, лишь мотор надрывно рычал, а город летел мимо меня, подобно декорациям на круговой театральной сцене… Кто-то сравнивал жизнь с театром. Но почему же это действо так жестоко рвет душу, распиливает острым ножом нервы? Кто сценарист и режиссер, сатанинскому таланту которых не аплодировать надо, а закрывать глаза и уши и бежать, бежать куда-то прочь из душного зала, разбивая в щепки кресла, срывая портьеры, кулисы и безжалостно мутузя напудренных актеров в сладко пахнущих гримерных?

Вот и улица Гоголя. Я промахнулся и проехал жилой квартал. Не стал разворачиваться и дал задний ход. Водители, завидев летящий им навстречу автомобиль, съезжали либо на встречную полосу, либо на тротуар. Я въехал в клумбу, заглушил мотор и выскочил из машины. Воображение уже принялось подкидывать мне варианты внешности Зинчука. Ох, примитивное у меня воображение! Если злодей, то это обязательно мрачного вида мужлан; у него – низкий лоб, выпирающие надбровные дуги, жестокий взгляд, горбатый нос, узкие губы и усыпанный золотыми коронками рот. Но сколько раз в жизни мне встречались милейшие люди с привлекательной внешностью, которые оказывались настоящими чудовищами, выпачканными с ног до головы в человеческой крови!

Я пробежался вдоль ряда двухэтажных особняков, крыши которых служили полом для новых надстроек, а на те, в свою очередь, налипали следующие строения. Металлические сварные лестницы с неожиданными поворотами и изгибами соединяли жилища верхних ярусов с землей. На головокружительной высоте между лоджиями были натянуты веревки, на которых трепыхалось выстиранное белье. Нумерации не было никакой. Я спрашивал адрес у старушек, сидящих на лавочке в тени деревьев. Все показывали в разные стороны. Тогда я назвал фамилию.

– С этого бы и начали, – стала учить меня маленькая, полупрозрачная женщина с водянисто-зелеными глазками и лицом, щедро усыпанным веснушками. – Нумерация домов у нас ни о чем не говорит. Каждый расширяется и пристраивается как хочет. Лет десять назад вот этот дом был под номером семнадцать. Потом его верхнюю часть снесли, и на ней отстроился другой хозяин, у которого уже есть свой дом, но под номером тринадцать. Теперь эта верхняя часть тоже как бы номер тринадцать. А нижняя часть уже нежилая, здесь угольный склад – вообще без всякого номера. Уразумели? Вот потому ваш номер двадцать три есть и наверху, и вот там, слева, и вот там, справа. Но живет Зинчук наверху, а те две пристройки он давно продал.

Я поднялся по красной от ржавчины лестнице к самой верхней надстройке. Перед тем как постучаться в дверь, огляделся: много ли будет свидетелей того, что сейчас произойдет? Старушек вместе со скамейкой надежно прикрывала крона дерева. Окна соседних построек, облепивших склон, словно осиные гнезда, были наглухо завешаны шторами и занавесками – южная сторона, солнца здесь в избытке даже зимой. Хорошо бы теперь в общих чертах прикинуть, что я собираюсь сказать убийце. Вот же нехорошая у меня привычка: ввязываться в драку, не думая о том, как из нее затем придется выпутываться. Да что ж это я? О какой драке речь? Я иду сдаваться. У меня руки подняты, карманы вывернуты и взгляд потухший. «Я готов принять все твои условия». Я произнесу эти слова с порога. А уже потом можно будет предупредить, что если с головы Ирины хоть волосок упадет, то я превращусь в бешеного зверя и Зинчуку уже не жить на этом свете.

Постучал. Затаив дыхание, прислушался. Вряд ли он дома. Это безрассудно. Он спрятался, затаился… Но нет, шаги. Явно мужские шаги, широкая, твердая поступь. Распахнулась дверь. Я увидел подростка в широких шортах и майке. Слова, которые я приготовил, застряли у меня в горле. Чернявый парень с короткой стрижкой, с глазами, как маслины, без удивления и даже приветливо смотрел на меня.

– Ты Зинчук? – спросил я.

– Я.

– Э-э-э… Олег Иванович?

Парень кивнул, подцепил ногами шлепанцы, надел их и вышел ко мне, на хлипкую площадку из листового железа.

– Это мой батя. Он внизу, в гараже, ждет вас.

– Ждет?

– Ну да, он предупредил, что вы придете, и чтобы я вас проводил к нему. Идемте! – Парень стал спускаться. – Тут осторожней, пожалуйста, можно здорово навернуться. Нога попадет между прутьями арматуры, и готово. Я уже как-то раз спикировал…