Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь

В июне 2006 года Блейк был среди парней, которые сильно избили Джеймса Кинга, владельца паба в Хокстоне под названием Macbeth. По неизвестной причине той летней ночью после закрытия паба Блейк и его товарищ Майкл Браун повалили мужчину на землю и избили ногами. Они бросили его лежать на земле со сломанной скулой и подбитым глазом. И это был мой зять.

После нападения Блейка и Брауна арестовали и предъявили им обвинение в «причинении тяжкого вреда здоровью». Но они отказались признать вину. Следующее судебное заседание назначили на другой день. Впервые эту историю я узнала лишь 8 ноября 2007 года, когда в квартиру Эми на Джеффрис-Плейс ворвалась полиция.

День выдался странным. Мы с Тони собирались поехать к Эми, но вдруг зазвонил телефон. Это была она. «Не приезжайте на квартиру, мам! Я встречусь с вами в пабе», – сказала Эми. Голос звучал испуганно. Она пообещала перезвонить. Лишь следующим днем она почему-то попросила забрать ее из Хакни в Восточном Лондоне. Я не успевала за ее вечными выдумками, но мне очень хотелось встретиться. Однако ее телефон отключился до того, как она назвала мне место встречи. Я несколько раз перезванивала, но она не брала трубку. В конце концов Алекс рассказал мне, что на Джеффрис-Плейс приехала полиция. «Тут их просто море». Я молчала, живот свело. Что, черт возьми, снова случилось?

Когда полицейские взломали замки и вскрыли двери, ни Эми, ни Блейка не было дома. Они три часа рылись в ее личных вещах, прежде чем вынести три коробки документов и личный компьютер. Со всем разобрался Митчелл: он был дома в Боу вместе с Эми и Блейком, когда полиция пришла и туда. Эми чуть не обезумела, когда Блейка арестовали и увели в наручниках. Она хотела поехать с ним, но ей не позволили.

Полицейские искали не наркотики, подумала я. Вскоре после первого предъявления обвинений Блейку и Брауну Джеймса Кинга вынудили отозвать заявление: ему предложили 200 000 фунтов и полностью оплаченное путешествие в Испанию в обмен на отказ от показаний.

По слухам, это были деньги Эми, и теперь против нее собирали доказательства.

Когда я разговаривала с ней, она звучала очень обеспокоенно.

«Ты ничего не сказала по поводу Блейка», – выдала она, словно я могла говорить с ней лишь об этом.

«Если солнце встало, то на дворе день, – ответила я. – Я знаю про арест. Что тут еще скажешь?»

Но она так сильно сконцентрировалась на себе и Блейке, что ей было плевать на все вокруг. И я вновь осталась наедине с этим кошмаром.

Было неприятно осознавать, что Джеффрис-Плейс стало местом преступления, что полиция потрошила там шкафы, тумбочки и полки, рылась в жизни Эми. В этом месте началась ее карьера, я безмерно его любила. Эми была способна на многие вещи, но точно не на подкуп. Я глубоко вздохнула и приготовилась к очередному сюрпризу, однако на деле я уже ничего не ощущала и действовала на автомате.

Заседание по делу Блейка должно было состояться в Королевском суде Снэрсбрука 12 ноября, но слушания отложили в связи с обвинением в попытке воспрепятствовать правосудию. Блейка оставили под арестом в Пентонвильской тюрьме до следующего заседания. Впервые Эми и Блейк разлучились на несколько месяцев.

Эми решила продолжить турне по Великобритании, запланированное на ноябрь, и впервые выступить на самых крупных площадках страны. Она начинала ненавидеть туры, но очень хотела показать свою преданность тысячам поклонников. В сердце она была профессионалом, – ей не хотелось отменять концерты и подводить менеджмент, – но она не понимала, что находится на грани.

Тур вымотал Эми и морально, и физически. Помимо бесконечной дороги ей приходилось играть в новом месте каждый день. Так как большинство ее концертов проходило поздно вечером, а афтепати – и вовсе по ночам, весь день она чаще всего спала или пыталась это делать. Ее режим перевернулся с ног на голову, что ухудшало депрессию. Как ей вредило и выворачивание души на выступлениях. Back To Black – это плод личной трагедии, и исполнение песен возвращало назад те эмоции. В ее случае сценическая драма продолжалась и за кулисами.

Я часто писала ей, но редко получала ответ. «Нормально, мамочка, все нормально». Она лгала, и я это понимала. Даже когда Эми была подростком, во время пения она словно уходила в астрал, погружалась в эмоции, поддаваясь драйву выступления и смыслу текстов. Для Эми написание песен было подобно изгнанию бесов, но их постоянное повторение стопорило ее. Учитывая арест Блейка, я волновалась, что этот тур скорее навредит ей, чем принесет пользу. Получилось поровну.

Перед своим первым выступлением в Бирмингеме, после беседы с врачами, Эми начала курс блокатора опиатных рецепторов «Субутекса». Я надеялась на лучшее, но по опыту знала, что нельзя слишком обольщаться. Если Эми срывалась, всем вокруг тоже было плохо. Но тогда Эми впервые решила встать на путь реабилитации. Я думала, что без присутствия Блейка ей будет проще увидеть себя со стороны и измениться. Никогда не поздно остановиться, поддерживала ее я.