Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь

О присутствии Эми говорили еще несколько элементов – например, американский музыкальный автомат AMI, выпущенный в 1950-х, который она перевезла из Провс-Плейс. Он стоял рядом с испанской гитарой, с которой она писала Back To Black. Была еще одна вещь, которая всегда веселила Ричарда, – валяющийся на батарее памятный подарок от Island Records. В честь 50-летия лейбла в 2009 году ей подарили вставленные в рамку обложки синглов ведущих артистов компании – от Боба Марли до самой Эми. Однако она отказалась вешать их на стену. Одним из избранных синглов была песня U2, но Эми по непонятным причинам так ненавидела эту группу, что подарок презренно томился на батарее.

Мне кажется, что в перспективе этот дом мог бы изменить жизнь Эми. Однако тогда пребывание в нем было вынужденной мерой.

Когда мы с Ричардом приходили в гости, Эми, как и в Хэдли Вуд, носилась по дому туда-сюда. Почему-то она была еще менее счастливой, чем в предыдущем жилье. Она жаловалась, что все ее кэмденские друзья бросили ее, и сказала Риве и Наоми, что больше всего ее любят те, кому за это платят, – как же она была неправа! Не все ее гости приходили отрабатывать свои зарплаты. Однако я не знала, кто и когда посещал этот дом. Тайлер, как и Наоми, жил в нем какое-то время, иногда туда въезжала Виолетта, иногда кто-то еще. Все быстро менялось, как и жизнь Эми. Может быть, я чего-то недопонимаю, но ее дом превратился в очень дорогой хостел.

Наоми, будучи одним из редких здравомыслящих друзей Эми, переехала к ней в марте – они начали работать над платьями для европейского тура. Наоми говорила, что Эми кипела идеями. Для летних концертов она выбрала тему Калипсо – ее забавляла мысль одеть музыкантов в черные юбки и коралловые купальники, разработку которых доверили профессиональным мужским портным.

Эскизы платьев Эми они с Наоми набросали на полу в гостиной. Двенадцать платьев украшали принты в стиле Майами Китч – пальмы, ананасы, фламинго, бабочки. Одно из платьев особенно меня улыбнуло – принт повторял волны с картины Хокусая «Великая волна в Канагаве», которую Эми перерисовала на стену своей комнаты на Гилдаун-авеню много лет назад. С тех пор и ее жизнь, и она сама изменились, но некоторые вещи остались на своих местах.

На создание платьев ушло два месяца, и Наоми пришлось потрудиться. Эми наотрез отказывалась надевать бесшовное белье – она настаивала на трусиках от своего любимого бренда Agent Provocateur. Так как белье виднелось через облегающие платья, Наоми втихую пришила к ним нижние юбки, чтобы сгладить силуэт. Не знаю, как она собиралась втиснуть Эми в эти наряды. В конце концов ей не пришлось этого делать. Эми успела надеть лишь одно из платьев, так как тур отменили после первого же кошмарного выступления.

Если весной 2011 года Эми хотела ехать в турне, то ближе к лету она начала сдавать назад из-за своего здоровья. Рива, которая часто навещала ее, говорила, что Эми была либо ужасно пьяна, либо совершенно трезва – ее бросало из крайности в крайность. Раньше она пила и прикрывалась желанием развлечься – теперь алкоголь полностью блокировал ее жизнь. Она ни разу не созналась в том, как сильно на нее давил этот европейский тур. Возможно, она хотела доказать себе, что справится. Но с каждой неделей ситуация ухудшалась.

Представить не могу, как трудно было жить с Эми целыми днями, но я слышала много неприятных историй. Однажды Рива и Алекс приехали в дом на Кэмден-Сквер и застали Эми сидящей без сознания на стуле с закинутой в кухонную раковину головой. Они бросились к ней, решив, что она умерла, однако она просто была в алкогольной отключке. Они уложили Эми на диван и дождались, пока она очнется.

Был случай, когда Эми не мылась больше недели. Когда Рива дотащила ее до ванной, волосы Эми были спутаны, а на теле и под ногтями была грязь – как у домового из рассказов Диккенса. Психиатр Эми относил ее к высшей категории риска, однако она все еще не попадала под закон о принудительном лечении. Требовалось ее осознанное согласие на госпитализацию.

Я навещала Эми по возможности, но мне было трудно двигаться, так что встречи с дочерью давались мне тяжело. Она всегда старалась вести себя прилично в моем присутствии. Но даже так она все время вела себя по-разному. Иногда она играла ребенка, сосущего свой палец, говорящего тоненьким голосом и сидящего на моих коленях. Иногда – Риццо, грубиянку, девушку «переджаггерившую Джаггера». Чем хуже было ее состояние, тем сильнее проявлялся выбранный ею персонаж. Маски помогали ей справиться со стрессом.

Скажу честно, в Кэмден-Сквер Эми редко была цельным человеком. Она продолжала вести себя как сборная солянка из своих альтер-эго, но я смогла к этому привыкнуть.