Моя любимая Йордань

Я смотрел на нее, открыв рот. Все-таки представительницу слабого пола на рыбалке встречаешь редко, а если и увидишь, то в компании, которая не столько ловит рыбу, сколько купается, веселится, употребляет алкоголь и на закуску поглощает шашлыки с другими вкусностями. А тут – одна, с удочкой, причем, сразу видно, что снасть у нее недешевая и оборудована профессионально. Она и удочку забросила умело, и поплавочек с тонкой красной антенной сразу принял вертикальное положение и поплыл по течению неторопливо, вот-вот готовый притопиться после поклевки.

– Как успехи? – поинтересовался я.

– Плотвичка, елец, пескарь… – ответила рыбачка, не соизволив обернуться.

– И вправду ловится?

– Конечно…

– А можно на рыбку посмотреть?

– Сейчас…

Я перевел взгляд на поплавок. Который слегка вздрогнул, нырнул и тут же вынырнул, после чего начал медленно-медленно углубляться. Когда его красная вершинка почти скрылась под водой, девушка сделала подсечку. У меня аж сердце екнуло – леска натянулась, кончик удочки согнулся, закивал, но рыбачка неумолимо тянула снасть на себя, и вот уже на поверхности воды плеснулась серебристым боком приличных размеров рыбина. Я испугался, что девушка по-дилетантски постарается выдернуть ее из воды себе за спину, но ошибся. Девушка никуда не торопилась, потихоньку манипулируя снастью, подвела плотвицу к берегу и ладошкой помогла ей покинуть родную стихию.

– Как я играю! – произнесла она те же самые слова, которые в свое время впервые в нашей тесной компании рыболовов выдал именно я.

В нашей компании рыбу всегда ловили по-честному: никаких сетей, электроудочек и другого браконьерства. При этом пойманную рыбу обычно забирали домой, либо отдавали товарищам, либо первому встречному – только бы зазря не пропала. Но эта рыбачка, присев на корточки, аккуратно сняла плотвицу с крючка, полюбовалась трофеем и как-то привычно бросила эту красотищу обратно в воду.

Мне никогда не нравился принцип «поймал – отпусти», о котором все чаще стали упоминать в рыболовных журналах, а тут – на тебе! И ведь не какую-нибудь краснокнижную рыбу она отпустила, не берша или синца, запрещенных к вылову в Подмосковье, а обычную плотву, которую было бы неплохо почистить и поджарить на сковородке с лучком, да еще и залив куриным яйцом.

Возможно, рыбачке просто захотелось передо мной покрасоваться, подразнить меня. Или позлить?

– Вас как зовут? – не найдя ничего другого, поинтересовался я.

– Дань, – сказала она, насаживая на крючок желтоватого ручейника, и вновь забрасывая удочку.

– Интересное имя… А как оно звучит не в уменьшительно-ласкательном смысле?

– Это и есть уменьшительное. Ласкательно – можно Данька, Данечка. А если официально, то Йордань.

– Йордань? Так это же другое название речки Истра.

– Правильно, – девушка, наконец-то посмотрела мне в глаза и улыбнулась. – Вы знаете кое-что из истории здешних мест?

– Да я не просто знаю, я…

Плывущий по течению поплавочек вновь вздрогнул и нырнул, а рыбачка ловко сделала подсечку, и вскоре очередная рыбка была вытащена из воды, после чего вновь освобождена от крючка и отпущена на свободу.

Я присел на замшелый камень. Надо же – Данечка. От одного этого имени можно было голову потерять. Но девчонка-то еще была и миловидненькой, и рыбу ловила – как с такой не познакомиться поближе!

– А я вот решил здесь с металлоискателем походить. Подумал, вдруг чего-нибудь нарою. Места-то – сами знаете…

– И что нарыть собираетесь? – следя за поплавком, спросила Даня.

– Хотелось бы монетки старые. Да и вообще – что-нибудь ценное. Меня, кстати, Павлом зовут. Можно – просто Паша.

– Мне больше нравится – Пашенька, – сверкнула глазами рыбачка и тут же подсекла еще одну плотвицу – на этот раз мелковатую, но все равно после снятия с крючка отпущенную в воду.

– А почему кошкам рыбку не берете?

– Обойдутся, твари! – с такой злостью ответила она, что я даже вздрогнул. Кошки, конечно, существа непростые, но называть их тварями…

– Данечка, а вы где живете? – зачем-то поинтересовался я.

– В реке, – ответила она простецки.

Что на это сказать я не знал. Молчал, глядя, как она забрасывает удочку и следит за плывущим по течению поплавком.

– Я и есть – эта река, – добавила вдруг Данечка.

– Как это? – у меня пересохло во рту.

– Я – река, понимаешь? Моя жизнь – течение – понимаешь?

– Как это?

– Ну, вот смотри. Ты берешь себя пальцами за нос и можешь повернуть хотя бы половину своего носа влево или вправо. Ведь можешь – попробуй!

Я попробовал – да, кончик носа поворачивается и довольно сильно. Не очень приятно, конечно, но сам факт, что поворачивается, типа, водить носом по ветру.

– А я – течение. Тоже – влево, вправо. Ага?

– Обманываешь?

– Проверь.

– Как?

– Расчехляй свой металлоискатель и садись на меня, поплывем всякие монетки и ценности искать.

– В каком плане – садись?

– Тупой что ли? На спину мне садись, на закорки.

– Так ты же… – я абсолютно растерялся.

– Совсем тупой? – нахмурилась Данечка.

– Но как ты меня удержишь? Ты ведь де…

– Я – река, понимаешь? – Данечка вдруг бросила удочку в воду, и ее развернуло на течении и потихонечку потащило.