Моя любимая свекровь

На следующее утро я встаю рано. Признаюсь, у меня странные отношения с беженками, с которыми я работаю. Как правило, это очень напряженные, тесные отношения в преддверии рождения ребенка, которые понемногу выдыхаются и сходят на нет, когда детям исполняется несколько месяцев. По мере возможности я поддерживаю связь с девушками: время от времени звоню или посылаю рождественские открытки, но я быстро переключаюсь на новых беременных, а прежние слишком поглощены собственной жизнью. Тем не менее я всегда рада, когда появляется причина снова что-то о них услышать. Например, когда Гезала сообщила, что у нее будет еще один ребенок.

Я сворачиваю на подъездную дорожку к ее дому – уже другому, всего в нескольких кварталах от прежнего, но такому же запущенному. Лужайка заросла, ворота висят на одной петле. Я знаю, что Гезала по ночам убирает в супермаркете, чтобы свести концы с концами, но, насколько мне известно, Хакем не работал с тех пор, как они приехали в страну два с половиной года назад. Когда я подъезжаю, он сидит на веранде в линялом шезлонге и курит сигарету.

– Привет, Хакем, – говорю я, захлопывая дверцу машины.

Он постарел с тех пор, как мы виделись в последний раз. Он все еще молод, на вид ему едва за тридцать, но его черные волосы подернуты сединой, и у него появился животик. Его веки полуопущены, как будто он пьян или наполовину дремлет. Обойдя машину, я достаю из багажника корзину с вещами для беременных, которые привезла для Гезалы.

– Как поживаете?

Он не отвечает. Я вхожу в шаткие ворота.

– Все в порядке?

– Хорошо, – бормочет он. На нем фланелевая рубашка, грязные бежевые брюки и подтяжки. – Гезала с мальчиком внутри.

Я останавливаюсь, уперев корзину в бедро.

– Как продвигается поиск работы?

– Отлично. Отлично.

– На какое место вы подаете заявку?

Качая головой, он гасит сигарету.

– Так. То-се.

– Помощь нужна? У меня есть кое-какие связи, я могла бы…

Встав, он распахивает дверь из сетки.

– Гезала!

– Вы уже подали заявление на какую-нибудь работу, Хакем? Гезала довольно быстро нашла работу уборщицы. Наверняка вы тоже сможете что-нибудь найти.

Он поднимает голову:

– А на какую работу я, по-вашему, должен подать заявление? Водитель такси? Грузчик в супермаркете? – Он смеется, открывая рот, полный зубов цвета яичной скорлупы. – В Кабуле я был инженером. Я строил небоскребы для больших западных корпораций. Это одна из причин, почему нас оттуда выгнали. Теперь, когда я здесь, никто не позволит мне построить для него собачью конуру.

– Значит, вы довольны, что ваша беременная жена убирает в супермаркетах, но не готовы делать то же самое?

Он тычет пальцем в мой «Лендровер»:

– Вы приезжаете ко мне вот на такой машине, а потом спрашиваете, чем я готов заниматься?

– Я езжу на такой машине, потому что в другую не влезет сдвоенная коляска, которую я везу беременной женщине в Данденонг, Хакем.

– Скажите мне вот что, – продолжает он, тыча в меня пальцем. – А вы бы что готовы были сделать?

– Для своей семьи я готова сделать все что угодно. Меня это, возможно, не порадует. Это может быть несправедливо. Но ведь и жизнь несправедлива, не так ли?

Он качает головой и фыркает. Мгновение спустя он снова тычет пальцем куда-то мне за плечо.

– Видите тот дом? – говорит он, указывая на обшарпанный трехэтажный многоквартирник через дорогу. – Парень, который там живет, был хирургом, делал операции на легких. Он жил в доме с пятью спальнями! Сейчас он живет в однокомнатной квартире с женой и тремя детьми. – Он делает шаг ко мне, и я чувствую его дыхание, запах сигарет и специй. Неясно, делает ли он это, чтобы запугать меня или чтобы отстоять свою точку зрения. – Вы когда-нибудь задумывались, каково это – сначала иметь все, а потом вдруг совсем ничего?

Я-то задумывалась. Более того, я это пережила. Но тут мне приходит в голову, что я уже давно об этом не думала, не думала по-настоящему.

– Что происходит?

Дверь со скрипом открывается, и я вижу Гезалу, к нее ногам жмется маленький мальчик. Хакем отстраняется от меня, и я чувствую приятное дуновение свежего воздуха на лице.

– Хакем?

– Араш, – говорит Хакем, поглаживая мальчика по голове. – Пойдем. Пусть мама поговорит со своей подругой.

Гезала смотрит, как они выходят на улицу, потом поворачивается ко мне. С улыбкой я поднимаю повыше корзину.

– Я привезла тебе одежду для беременных. И немного информации о службе акушерок на случай, если ты решишь опять рожать дома, но на сей раз с толикой медицинской помощи. Поговорим внутри?

Гезала кивает, и я придерживаю дверь, пока она возвращается в дом.

Прежде чем войти, я оглядываюсь через плечо на Хакема. Я поняла, что ошибалась, когда думала, что он зол. Он не просто зол, он полон горечи. Это меня беспокоит. Потому что, предоставленные самим себе, озлобленные люди способны на дурные поступки.

19

ЛЮСИ

ПРОШЛОЕ…

– Ты не рада, что я затеваю совместный бизнес с Эймоном, да?