Моя любой ценой

   Тот садист, он ведь просто моральный урод! Он бы от меня просто кусок истекающего кровью мыса после себя оставил! И ведь я наверняка не первая, кто попался в его логово! А сколько помимо меня он таких издевательств  творил?

   Хотя – откуда мне знать, может, этот еще гораздо хуже?

   – Что, и не жалко его даже? – ухмыляется, хватка на руке становится мягче.

   Но синяки точно останутся! Как от самых настоящих кандалов!

   – Я ведь уже говорила… От того, что его не стало, мир может выдохнуть с облегчением.

   Возможно, эта ночь сделала меня жестокой. Никогда бы не подумала, что могу радоваться чьей-то смерти! Но сейчас передо мной так и встает его образ. Перекошенное уродливое лицо, искаженное предвкушением моих страданий. Блеск маньяка и садиста в глазах. То, с каким звериным, больным наслаждением он слизывал мою кровь.

   – А ты, девочка, не такая и невинная, как мне показалось, - снова ухмыляется. В глазах вспыхивает странный огонь. Но даже при этом он остается невыносимо красивым. Ненормальная какая-то красота. Дьявольская. В ней ни капли мягкости . Она придавливает к земле. И все равно при этом поражает. Так, что и бежать со всех ног от него хочется, и одновременно как магнитом тянет, глаз не отвести.

   – Может, и моя смерть заставит тебя выдохнуть с облегчением?

   Ничего не понимаю. Разве есть ему хоть какое-нибудь дело до того, что я чувствую?

   Он взял меня, как игрушку. Как способ сбросить пар, выбросить лишний адреналин, что переполнял его после убийства. И не одного. Чем сейчас занимается, что он вот делает? Играет со мной, как огромный кот с маленькой мышью? Которую и без того давно уже загнал в угол!

   – Возможно! – дерзко отвечаю, не успев вовремя прикусить язык.

   Да что ж меня сегодня так несет? Тем более, с тем, в чьих руках моя жизнь! Инстинкт самосохранения у меня точно работает как-то наоборот!

   Но он не злиться. Наоборот. Запрокидывает голову и начинает хохотать.

   Бархатно. Красиво. Заливисто.

   Совсем без злобы или насмешки. Так, как будто находится в самом благодушном настроении и ему только что рассказали хорошую шутку.

   Ничего не понимаю. Может, он таки и правда – самый настоящий псих? И его перепады настроения вообще ни от чего не зависят?

   Прикусываю губу. Лучше и правда буду молчать. Может, целее останусь.

   – Пошли, - без всякого перехода он вдруг снова становится мрачным и серьезным. Опять сжимаются челюсти. – Времени нет.

Глава 15

визуализация

Глава 16

Мы выбираемся из здания с того же черного входа, через который и зашли.

   Но это не спасает.

   Здесь уже толпа журналистов, и, стоит нам появиться, как начинают щелкать фотоаппараты, ослепляя. Не хуже новогодних фейерверков разрываются и горят.

   – Это ваша новая пассия или случайное развлечение? – Влада тут же засыпают вопросами со всех сторон.

   – Кто вы? – набрасываются и на меня. – Как вы познакомились? Какие планы на вас у самого желанного холостяка страны?

   Влад только крепче сжимает челюсти и оттискивает журналистов. Ну, как, оттискивает. Стоит ему только вытянуть в сторону руку, как они начинают расступаться сами собой.

   – Давно длятся ваши отношения?

   –  Ваша невеста не догадывалась о ваших изменах? Она собиралась дать вместе с вами интервью, поздравить людей с Новым годом.

   – Сколько у вас любовниц?

   Я бы потонула в этой толпе.

   Оглушенная, выпотрошенная, еле перемещаясь на не слушающих меня ногах. Почти ничего не разбирая перед собой из-за ярких вспышек фотокамер. Кое-как, пошатываясь и уже сама вцепившись в руку Северова, как в единственную опору, добралась, увлекаемая им, до черного огромного внедорожника.

   – Никаких комментариев, - раздраженно бросает Влад, отпихивая толпу.

   Мы останавливаемся возле машины.

   – Верь моему слову, - тихо произносит Влад, наклонившись над моим лицом. – Ты будешь в безопасности, пока…

   Не закончив, аккуратно проводит по моим губам пальцами и усаживает  на заднее сидение машины.

   Дверь захлопывается, но машина не может сдвинуться с места. Ее обступили журналисты со всех сторон.

   Теперь пошел откат. Тело начинает бить крупной дрожью. Только сейчас замечаю, что на мне вместо моего пуховика, пиджак Северова.

   Через окно вижу, как он отходит, направляясь в другую сторону. Журналисты бросаются за ним, освобождая нам путь.

   К Владу подбегает какая-то женщина, что-то говорит, размахивая руками.

   Наверное, та самая невеста.

   Но он отстраняет и ее и быстрым шагом удаляется, пропадая уже из поля моего зрения.

   А я почему-то думаю о том, что с его раной нельзя ходить так быстро. Да с ней вообще нельзя ходить!

   Машина медленно трогается, заставляя меня позабыть и о мужчине, удалившемся куда-то в темноту ночи, о его ране, невесте и журналистах.

   Даже отсюда мне слышно, как скрипит зубами тот самый Гордей, который ее ведет. И снова леденящий мрак холода окутывает, пронзая насквозь острыми льдинками.

    Куда может завезти меня тот, кто так настойчиво требовал моей смерти?

   Даже по его бритому затылку я читаю протест и возмущение.

   Может, потому и стала вдруг переживать за Влада, за его рану? Ведь, похоже, оставшись без его защиты, я и нескольких часов не останусь в живых!