Моя любой ценой

Карим махнул ей рукой и быстро пошел по дорожке. Они обошли крыло дворца и вышли на небольшую мощеную площадь, выходившую к морю.

Он остановился возле стены и посмотрел наверх.

Галила поняла, где они находятся.

– Карим, – выдохнула она.

Солнце палило так жарко, что ей никак не удавалось вдохнуть раскаленный воздух и казалось, что у нее волосы на голове горят.

– В его жизни была любовь. – Голос Карима звучал так презрительно и брезгливо, будто он говорил о проказе. – Он не мог жить без нее. Он предпочел покончить с собой на глазах своего сына, чем вытерпеть еще один день. Ты этого хочешь от меня, Галила? Чтобы я не мог жить без тебя?

Солнце сушило и жгло ее кожу.

– Они не могли быть вместе! – воскликнула Галила. И она знала свою мать. Едва ли та любила Джамиля так же сильно. – У нас другая ситуация. Я… Я люблю тебя.

Карим вздрогнул, будто его ударили.

– Не нужно. Нам лучше сохранять дистанцию.

– Нет, не лучше! – Она схватила его за руку. – Разве это лучше для нас, что ты разобьешь мое сердце, оттолкнув меня? Тогда мне лучше прямо сейчас пойти и утопиться.

Она махнула рукой в сторону моря. Карим бросил взгляд на волны, потом повернулся к ней и холодно сказал:

– Я хочу, чтобы ты обуздала свои чувства, пока все не стало еще хуже.

Хуже? Он, кажется, действительно не понимал, что такое любовь. И в этом была их главная проблема.

– Ты не просто не хочешь любить меня, ты не можешь. Разве не так?

– Не могу и не стану. Я защищаю нас обоих. Себя. И Зирию.

Он уже говорил ей это раньше, но какой-то крошечный уголок внутри нее – даже меньше ребенка, которого она носила, – все-таки надеялся. Теперь она знала, какой глупой была эта надежда. Теперь она верила, что он никогда ее не полюбит.

Глава 9

Карим поднялся с кровати, пробрался в темноте к двери в спальню Галилы, постоял там несколько мгновений… Потом повернул обратно, на ощупь нашел стул, сел и откинулся на спинку.

Он так тосковал по ней, что все тело ныло и горело, а каждый вздох давался с трудом. Но он сам решил отказаться от нее. А теперь сидит у нее под дверью.

А вдруг она его не впустит?

Карим понимал, что глубоко ранил ее, и теперь она уже несколько дней ходила бледнее тени. Он ненавидел себя за то, что сделал это, но глубоко верил в сказанное. Они ждали ребенка. А тому нужен отец с ясной головой и прочным положением, по крайней мере, до совершеннолетия.

То есть ему лет пятнадцать придется ограничивать себя в сексе, чтобы доказать самому себе, что он не нуждается в ней, как в воде и в воздухе. Пятнадцать лет отводить взгляд от ее искрящихся глаз, чтобы не искушать себя. Слушать ее чрезмерно веселый голос, под которым она старается спрятать свою боль.

И знать, что разбил ей сердце.

Она сказала, что любит его.

Карим закрыл глаза и позволил себе насладиться этими словами, прежде чем затолкнет их в самый дальний уголок души. Но что бы Галила ни чувствовала к нему, это чувство было для нее так ново, что она не могла перенести его отказ. Карим был уверен в этом.

Не в состоянии заснуть и в полной уверенности, что не сможет удержаться и снова поползет под ее дверь, Карим оделся и отправился в деловую часть дворца. Еще даже не рассвело. Он позавтракал в малом кабинете, в комнате, где воспоминания о ней заполняли каждый уголок, перекрывая жуткую картину его детства, как свежая краска. Потом принялся за работу.

Он сам был почти что тень. Весь его день был упражнением в самоограничении. Он считал минуты до того момента, когда сможет увидеть ее. Это была именно та одержимость, которой он так боялся. Но он вздохнул с облегчением, когда вечером вернулся к себе, чтобы переодеться к официальному ужину, где Галила тоже должна была присутствовать.

Именно тогда ему сообщили, что Галила не сможет присоединяться к ним.

– Королева не очень хорошо себя чувствует и не сможет присутствовать на всех назначенных мероприятиях до конца недели, – сообщила ее секретарша.

Его накрыла волна тревоги.

– Почему мне не сообщили? – рявкнул он и ринулся мимо нее в спальню Галилы.

– Ее здесь нет, ваше величество, – быстро сказала женщина. – Я думала – вероятно, я ошиблась, – что она собирается поговорить с вами перед отъездом.

Что-то внутри него сломалось. Лопнуло. Взорвалось.

– Куда она поехала?

Секретарша отступила на шаг, широко раскрыв глаза.

– Насколько я знаю, она поехала к вашей матери.

Пока Галила ехала во дворец, прятавшийся в сердце пустыни, она проклинала себя за то, что была, наверное, самым слабым и зависимым человеком в мире.

Но, приехав, она обнаружила, что быть зависимой иногда очень приятно. Порой человеку нужен кто-то, кто будет его баловать и опекать. Бледность Галилы пробудила в королеве Тахире материнский инстинкт.

– Я так рада, что ты навестила меня. Приезжай когда угодно, если захочется уединиться, – с теплой улыбкой сказала Тахира в ответ на извинения невестки. – Ты скоро станешь матерью. Ты должна заботиться о себе и научиться принимать заботу.