Моя любовь, моё проклятье

Она понятия не имела, кто такой Жмуров. Скорее всего, решила, учился в её институте и, значит, был наслышан про скандал с замдекана. Но что ж он за урод, если тут же растрезвонил о той давней истории всем подряд? Однако во сто крат больнее уколола издёвка про директора. Какая же гадина эта его секретарша, недаром она ей сразу не понравилась.

– Что слышала! Шлюха дешёвая!

– Дамы, дамы, спокойствие! – пискнул Беркович.

– Логика – супер! Ты истеришь, а наглею я. Ты на Додика вешаешься, а шлюха снова я.

– Что ты там вякнула? – Лиза с грохотом поднялась со своего места, медленно двинулась на неё. – Какого ещё Додика?

– Вот этого, – Полина кивнула в Берковича, откатываясь в кресле назад, подальше от скалой нависшей Лизы.

– Да я… да ты… ты по себе не суди! Я ему, между прочим, просто помогаю. И в отличие от тебя не трахаюсь абы с кем!

Надо выяснить, кто этот Жмуров, промелькнула мысль.

– Да ты, судя по всему, вообще ни с кем не трахаешься.

Лиза издала короткий сдавленный звук и набросилась на неё с кулаками. Точнее, с ногтями, пребольно вцепившись в волосы.

– Да отцепись ты от меня, ненормальная!

Полина попыталась её оттолкнуть, но Лиза ухватилась за блузку и дёрнула хлипкую ткань так, что рукав затрещал и наполовину оторвался по шву.

Несколько секунд Лиза стояла и сама недоумённо таращилась на порванную блузку, как будто не понимала, как такое произошло. Потом, ни слова не говоря, пулей вылетела из кабинета.

– Сто пудов жаловаться помчалась, – предрекла Анжела. – Но это ты круто сказанула, что она ни с кем...

– Она сама напросилась, – буркнула Полина. Злость улеглась, и на душе теперь стало тошно из-за этой безобразной сцены. – Просто вывела меня из себя. Обычно я не бью по больному.

– Да всё правильно ты сказала! Так ей и надо! Достала уже… – затем Анжела повернулась к притихшему Берковичу. – Что, стучать мамочке побежишь?

– Никому я стучать не собираюсь. А почему это я – Додик?

На секунду все смолкли, а затем Анжела и Аня – вторая девушка – разразились смехом. Только Полине было не до веселья. Эта стычка с Лизой, чувствовала она, ей ещё отольётся.

Затем в кабинет вернулась Лиза, и все затихли. Она упорно делала вид, что не замечает Полину. Сухо велела Анжеле приготовить выкладку по новым договорам за апрель, а сама уткнулась в монитор.

Полине без дела не сиделось, а спрашивать Лизу, чем заняться, как-то язык не поворачивался. Поэтому решила сунуться в интернет. Зачем-то набила в поиске Ремир Долматов, как будто дома на него не насмотрелась.

Нашла фото, где он один, без своей длинноногой подружки. То был, очевидно, какой-то приём или светский раут. Вообще-то, он сидел в окружении двух женщин: дамы постарше – в чёрном. И помладше – в золотом. Но только он с ними явно просто соседствовал.

Его лицо казалось расслабленным и отрешённым. Даже поперечной складки между бровями не было. И взгляд такой мечтательно-задумчивый. Удачный, редкий кадр. Она и загляделась. Тем более не видела его с понедельника. А очень хотелось увидеть… А ещё возникло смутное ощущение, что где-то она его уже встречала. Не здесь точно, но где – неизвестно. Да и вообще, может, просто он ей кого-то напомнил. Встречаются ведь похожие люди.

В гнетущем безмолвии, разбавляемом лишь размеренным постукиванием клавиатур, сиплый и дребезжащий звонок внутреннего телефона показался прямо-таки артиллерийской канонадой. Лиза ответила:

– Да… да… хорошо… сейчас будем.

Затем встала с торжественно-серьёзным, преисполненным драматизма лицом и сказала в воздух, не глядя в сторону Полины:

– Ремир Ильдарович велел немедленно явиться к нему нам обеим.

Полина поймала взгляд Анжелы, полный сочувствия.

Теперь, когда запал полностью иссяк, на неё накатил вдруг приступ страха. Ей никак нельзя терять эту работу. Зачем она только повелась на слова этой ненормальной? Мало ли кто что треплет. Давно пора привыкнуть. В конце концов, собака лает – ветер уносит. Можно ведь было просто не обращать внимания, пропустить её слова мимо ушей… А вдруг теперь он её уволит, наверняка ведь Лиза себя всячески выгородила, ещё и в красках всё расписала?

Ну уж нет! Эта ведь Лиза на неё напала. И оскорбила первая. Очень обидным словом, между прочим, обозвала, и совершенно несправедливо. Вот она и огрызалась в ответ. Причём только огрызалась, даже пальцем её не тронула. Должна же быть справедливость.

Идти к директору в разодранной блузке она и помыслить не могла. Но что делать? Нельзя же просто взять и не пойти. И булавки, как назло, ни у кого не оказалось. Полина, как могла натянула оторванный рукав повыше, подоткнула его под плечико, для верности прижала ладонь к предплечью. Вот так вроде всё держится и незаметно.

Как же ей было страшно. Вот тогда, когда он ругал её за неподобающий вид, она совсем не боялась, а сейчас почему-то умирала от страха и ещё больше от стыда...

***