Моя любовь навсегда (СИ)

— Который курирует Марк?

— Да.

Кивнув, Антон шумно вздохнул и опять оглянулся.

— Зачем звонишь? Я сейчас в доме Миланы, опасно долго болтать.

— Хотел сказать, что пообщался на досуге с Вадимом.

Повисла пауза, после которой он с трудом справился с головокружением. Прикрыл глаза, затем досчитал до десяти. И вернулся к внимательно смотрящему на него отцу.

— И как он?

— Никак, — холодно выдал Паша. — Угрожает, обвиняет, но боится. Пока у Донского нет возможностей, чтобы до него добраться. Но это дело времени. А данного ресурса у сопляка слишком мало.

— Ты же не хочешь…

— Я хочу вытащить свою дочь из-под жерновов судебных тяжб, — отец так посмотрел, что Антон сразу заткнулся. — А тебе обеспечить безопасное существование до конца жизни. Поэтому условия сотрудничества ставлю только я. Ты даже носом не лезешь. Ясно?

Облизнув пересохшие губы, он пробормотал:

— Да.

— Отлично. Встретимся на вечере у Боярышникова. Надеюсь, что увижу тебя с лопатой наперевес. Ничто так не греет папенькино сердце, как отрабатывающий косяки сын!

— Па…

Возмутиться Антон не успел, поскольку Паша сбросил вызов.

«Все-таки щеночков?» — спросил бдительный Базик.

Глава 26. Сила материнской любви

— Я же просил не приглашать Канарейкиных на вечер!

— Но, Глебушка, их семья по-прежнему очень влиятельна. Столь явное пренебрежение к этикету повлечет…

Илона осеклась. Хлесткий удар по щеке прервал ее на полуслове и заставил сжаться в кресле от страха. Подчиняясь инстинктам, Милана подскочила, чтобы защитить мать. Но в последний момент уловила движение рукой. Именно из-за него пришлось притормозить, стиснуть кулаки, отчего острые ноготки впились в кожу.

Илона снова остановила дочь на полпути. Не позволила даже приблизиться, только выпрямилась и расправила незаметные складки на белом платье. Разбитая губа испортила идеальный внешний вид матери, растрепанная прическа требовала новой укладки.

— Тупая сука, — сплюнул Глеб, окинув жену яростным взглядом. Потом перевел тот на Милану и процедил: — А ты куда смотрела?

Ледяная волна обрушилась на нее. Стало страшно, ведь кулак у отца тяжелый. Одним ударом он мог что-то ей сломать, и вряд ли Канарейкин со своей тягой к героизму сдержится. Тогда весь план полетит к чертям, а им жизненно необходимо добраться до файлов на личном компьютере Глеба Боярышникова.

— Я… — Милана облизнула губы и запнулась.

— Это я дала ей списки, — шмыгнула носом Илона. — Ты же знаешь, что эта глупышка все забудет.

Еще одна пощечина. Слабее первой, но весьма ощутимая и болезненная. От нее по телу Миланы прокатилась дрожь. Даже привычное оскорбление в свой адрес она пропустила мимо ушей, настолько пугающим выглядел отец.

В последнее время Глеб совсем сорвался с цепи. Постоянно пил, вымещал агрессию на супруге. Раньше он не позволял себе заходить так далеко, но все чаще Илона щеголяла новыми синяками. На руках, шее, лице. Не спасали заживляющие мази и специальные аппараты, следы замазывались только косметикой.

Иногда Милане казалось, что Глеб всего в шаге от убийства жены. Просто сдерживался из-за публичности.

— Дебилки, — с отвращением выдал он. — Ничего вам доверить нельзя! Обе вон с моих глаз!

Илона первой вскочила на ноги и слегка пошатнулась. Удар немного дезориентировал ее, поэтому она вцепилась в спинку кресла. Но почти сразу очнулась и схватила ахнувшую Милану за руку, потянув за собой из кабинета мужа.

— Ма…

— Помолчи!

Они вышли в коридор, затем свернули в бежевую гостиную. Все время, пока двигались по дому, Илона ничего не говорила. Странно. Милана привыкла, что мать постоянно отчитывала ее за любую провинность. Ведь Канарейкиных в список включила она, хотя их присутствие находилось под большим вопросом.

При мысли о семье Антона внутри что-то неприятно заныло. Прямо как вчера, когда он бессовестно нарушил ее границы и милостиво разрешил себя не прощать.

Как будто кто-то собирался! И та чушь про мать и остальное. Неужели верил, что Милана настолько наивная? Стоит ему прилюдно раскаяться, весь мир будет у него под ногами? Ни за что!

— Сегодня твой отец ужинает в компании друзей. Хочет отдохнуть и повеселиться, — Илона понесла какую-то чушь, пока они поднимались по лестнице.

Как будто в первый раз Глеб Боярышников нажирался, точно свинья, с богатыми дружками. Обычно это сопровождалось некрасивыми фотографиями, слухами о любовницах и прочей грязью. Ничего нового Илона дочери не сообщила.

— Прекрасно, — сухо выдала Милана, когда они дошли до ее спальни. — И что?

— Сегодня ты ночуешь у друзей.

На это заявление Милана выпучила глаза и открыла рот. Давненько такого не случалось, чтобы мать выставляла ее из собственного дома во время отцовских пьянок.

— Зачем? — она непонимающе мотнула головой.

Приземлившись на кровать, Милана заметила, как мать суетится по комнате. Копается в ее вещах, достает дорожную сумку. Кладет туда все необходимое, хотя подобными делами обычно занимались горничные и роботы.