Моя лучшая роль (СИ)

За длинным столом сидело пять человек. Во главе темноволосый и остроносый режиссёр, по правую руку от него и спиной ко мне сценарист, получивший как минимум две статуэтки, Шон Дилман, а напротив — молодые актеры. Две девушки и устроившийся посередине цветника юноша. Тот самый невыносимый французик. Но сейчас меня интересовала другая личность. Русалочка подняла взгляд, стоило мне открыть дверь, и внезапность встречи позволила увидеть, как приоткрылся ее ротик, а глаза заполнила беззащитность. Буквально пара секунд, и она взяла себя в руки, заставляя восхищаться. Тонкая пелена холода, вперемешку с безразличием и еще чем-то, больно отзывающимся внутри, поднималась по ее телу. Рот плотно закрылся, а глаза разве что не зевали от моего вида. Усмехнувшись, прошел к столу.

— А вот и герой, играющий Зака, — Джон Галахер встал со своего места и направился ко мне. Мы пожали руки и он, презентуя меня словами, — Уверен, вы наслышаны о красавце-ловеласе Райане! — представлял меня остальным.

— Это Рози Шнайдер, роль Мари, — блондинка с эффектной фигурой немного застенчиво улыбнулась. Видел ее игру в «Большой игре», тоже во второстепенной роли. Играла она неплохо, но чего-то ее таланту не хватало.

— Антуан Дюран, роль Нила, — француз встает со своего места и протягивает мне руку:

— Очень рад знакомству, — с неподдельной улыбкой говорит он. От этого сводит зубы. Единственное мое желание, дать ему в рожу, но, проглатывая желчь, отвечаю на рукопожатие.

— А это Хлоя Райт, наша Елена. — продолжает Галахер.

— Мы знакомы, — не знаю, зачем говорю это. Наверное, хочу, чтобы этот французик знал, что я для нее не никто. Она обжигает меня секундным пламенем и вновь надевает пленку серого безразличия, вежливо улыбаясь:

— Немного, — произносит тонкий голос.

Француз удивленно что-то лепечет на своем, и в ее разъяснениях я слышу имя «Лизи».

— Так даже лучше, — широко ухмыляется Галахер. — Райан присаживайся. — указав мне на свободный стул около Дилмана, возвращается на свое место. С удовольствием опускаюсь на стул, оказавшись лицом к лицу с Хлоей. Очки не снимаю намеренно, так как слушая видения режиссера и сценариста, неотрывно смотрю на нее. И готов поклясться, она это прекрасно знает, так как ни разу за все время, ее глаза не останавливаются на мне, заставляя ощущать себя пустым местом. Это заставляет улыбаться, потому что я знаю женщин и уверен, значит ей не все равно.

В конце полуторачасовой встречи Дилман просит нас почитать для него важные отрывки сценария.

— Это не прослушка! — усмехается Галахер, ловя удивление актеров. — Вы все утверждены и контракты подписаны. Но старина Шон любит таким образом наслаждаться своим ребенком. — звучат его слова о сценарии. — У каждого родителя свои причуды.

— Кто бы говорил о причудах, — фыркает старик, раздавая нам отрывки.

Снимаю очки, и углубляюсь в отрывок с Рози.

Все парно проходятся по ролям, и, наконец, доходит моя очередь с Хлоей. Перелистываю страницу и застываю.

Кажется, сейчас кто-то пишет сценарий моей жизни и у него своеобразное чувство юмора…

— Начинайте. — произносит Дилман.

Поднимаю глаза на русалочку.

— Знаешь, — севшим голосом произношу я. — Прошло уже много лет, и я вряд ли когда-то сумею заслужить твое прощение… потому что, я муд***, трахающий других женщин, в попытке обмануть себя… Обмануть, бл**, потому что перед глазами всегда только ты…Ты… Но…

— Охрененно! — восклицает Галахер, а я смотрю Хлое в глаза, пытаясь прочесть в них хоть что-либо. Умоляя, дать мне маленькую лазейку в ее настоящие мысли, но ставни ее зрачков пуленепробиваемы, и она великолепно отыгрывает свою часть одной фразой, метко пробивающей меня насквозь:

— Между нами больше никогда ничего не будет.

47

Хлоя

Наклонив голову набок, наблюдаю в овальном иллюминаторе боинга белоснежное царство облаков, размеренно философствующее о мире. Они бы посмеялись над моим глупым мыслями, бьющимися друг о друга в тревожности и скрываемой от себя самой радости. Меньше чем через пять часов мы приземлимся в городе Ангелов. В городе, в котором обитает мой личный демон. Мне удалось запрятать его за многочисленными замками с надписями: «он ни разу не пришел», «не позвонил», «он тебя вычеркнул», «ему плевать», «он не поверил», «он посчитал тебя шлюхой». Железный и самый тяжелый, гласил «лживая сука…». Надпись, в случае моей слабости, начинала искрить красным цветом.

Усмирив внутреннюю борьбу, поворачиваю голову влево. Антуан сладко спит, развалившись в кресле бизнес класса, а на противоположном сидении устроился Сэм, смакующий «Литературного призрака» Дэвида Митчелла. (*то, что читает сейчас сам автор)).

Именно этим двоим я обязана прекращением вечного дождя внутри…

— Превосходно! — в коричневых клетчатых брюках и светлой рубашке-поло, возбужденно и сияя от радости, восклицал Антуан, вышагивая по команте, когда пришло предложение от Джона Галахера.