Моя мадонна / сборник

— Ну что же, — сказал князь, — с народной мудростью посчитаемся. Расчет за труд отдалим. Но я повторяю: если ты вылечишь сына — ничего для тебя не пожалею. Запомни это. Князь слов на ветер не бросает.

В Ильинском княжеская повозка остановилась возле управления Пермского неразделенного имения Строгановых.

Из нее вышел светлоглазый, безбровый молодой человек, несмотря на весеннюю холодную пору легко и модно одетый. Прохожие сразу угадали в нем человека из города. И пока он поднимался по ступеням, мимо колонн, ильинцы останавливались и провожали его глазами до дверей. А когда приезжий скрылся в управлении, постояли, посудачили о том, что сразу видно — приезжий не из Перми, скорей, из Москвы или Петербурга. Вон и повозка не пермская.

Так бы стояли и рассуждали ильинцы долго, если б не появился важно шествующий в управление вотчинный член Пищалкин, решающий все крестьянские просьбы, рассматривающий справки и именные учетные выписки на крестьян по сбору денежных и хлебных налогов.

— Ну, чего собрались… — начал было Пищалкин и, увидев необычную повозку, махнул рукой. — Разойтись!

А сам, не скрывая любопытства, застучал сапогами по лестнице.

Своему посланцу, Илье, князь нашел заделье побывать с поручением у управляющего, а к Кузнецовым с письмом от сына Илья зашел будто бы так, между прочим, по просьбе приятеля, вместе с ним проживающего в Петербурге. Илья сам был крепостным князя, помнил нравы своей деревеньки, из которой взят был не так давно, и ждал, что здесь родители Петра встретят его, как обычно, причитаниями, жалобами на тяжкую долю и злую разлуку с сыном. Но все оказалось не так.

Встретила его красивая, еще довольно молодая женщина с некрестьянской осанкой. Ее косы, тоже не по-крестьянски, короной уложенные вокруг головы, отливали синевой. Илья, сбитый с толку — туда ли он попал, — поздоровался с ней, как с барыней, и спросил:

— Где живут Кузнецовы?

— А кого вам нужно? — спросила женщина.

— Кого-то из родных Петра Кузнецова.

— Я его мать.

И тут Илья заметил тревогу в ее глазах.

— Я из Петербурга от Петра. Вот письмо.

Женщина взяла письмо и совсем по-городскому пригласила его в дом.

Он миновал сени, просторную кухню, где, свесив с печи седую кудлатую голову, с ним приветливо поздоровался старик. Вошел в опрятную горницу с широкой кроватью и пышной горой подушек. Кроме кровати, посредине горницы стоял стол, накрытый льняной скатертью. Горницу украшали распустившиеся цветы в горшках на окнах, любовно ухоженные.

Илья ждал просьбы прочесть письмо, но, к его удивлению, женщина привычным жестом указала ему на деревянный стул с резной спинкой. Сама села напротив на такой же стул и принялась читать письмо. Она улыбалась и кончиком платка, лежащего на плечах, вытирала слезы. И сразу вдруг стала матерью сына, по воле хозяев увезенного в тридесятое царство.

— Тятенька, от Петруши письмо. Живет неплохо. Траву от падучей для кого-то просит на полное лечение, — громко сказала она, поворачиваясь к двери. — Да немедленно, травы-то! И еще пишет, чтобы держать ото всех в секрете, что письмо получили и траву с посланным отправили. А так живет хорошо. Надеется в этом году приехать.

— Ну что ж, пошлем травы. Вечерком придут дети, подберут. Ты когда, мил человек, в обратный путь?

— Завтра на заре, — сказал Илья. Поднялся и пошел в кухню.

— Садись, мил человек, на скамейку, — приветливо пригласил старик.

И начались расспросы про Петра. Как он да что? А Илья всего раза четыре мельком и видел Петра-то. Тут только пожалел парень о своем глупом задиристом поведении перед Петром. Подумаешь, он, Илья, у князя в услужении. А князь сам, видно, в Петре нуждается. А мать у Петра — что барыня и читать умеет…

Убедившись, что Илья действительно не знает Петра, дед и мать перешли к расспросам о Петербурге. Мать, к удивлению Ильи, поинтересовалась театром. Какой он там? Но Илья никогда не бывал в театре, знал только, что господа его часто ездили туда. Кузнецовы искренне удивили Илью тем, что их интересовало все происходящее не только в селе, в городах, но и в мире.

Вернувшись в Петербург, Илья совсем по-другому стал относиться к Петру.

— И откуда такие люди в деревне? — с искренним удивлением сказал он Петру о его родных. — Таким в городе жить нужно.

Илья понял, что Петр знает намного больше его и, несмотря на то что служит у графа Строганова так же, как он у князя, умудряется жить какой-то своей, особой жизнью.

— Ну, Петр, давай подружимся! — сказал Илья, встретив его как-то возле дворца князя.

— Подружимся? — удивленно переспросил Петр. — Разве можно дружить по решению разума? Дружба возникает сама собой…

— Значит, отказываешься? — обидчиво спросил Илья. — Или и без меня у тебя много товарищей?

— У меня нет товарищей. И я не отказываюсь от дружбы. Только ты не спеши. Она, дружба, сама возникает, без уговоров. А я очень хотел бы иметь такую дружбу. Понял?

— Понял! — снова обидчиво ответил Илья, так ничего и не поняв. Но больше не стал подкарауливать Петра.