Моя маленькая слабость

— А давай я у тебя их куплю, — обрадованно предложила я, чувствуя, что кассеты многое могут мне порассказать об их владельце.

— Купи-ишь? — недоверчиво хохотнула Валентина. — А че, давай! Щас достану.

Она медленно поднялась, продолжая коситься на экран телевизора, подошла к серванту и, открыв ящик, достала небольшую картонную коробку из-под утюга совдеповских времен. Я подивилась, что у людей все еще хранятся подобные раритеты.

— Нет, постой, — спохватилась она, — а вдруг он с меня их потребует?

— Не потребует… Поверь мне на слово.

Валентина посмотрела на меня озадаченно и тревожно.

— Что так?

— С ним случилось несчастье… Он умер, — неловко призналась я.

— Что-о? А-а, — провидчески усмехнулась она, — доигрался!

Ее оцепенение сменилось настоящим злорадством. Видно, она не питала к своему родственнику особо теплых чувств. Выпалив «Доигрался!», она была отчасти права, да даже не отчасти, а на все сто.

— И что с ним? Сердечный приступ? — криво усмехнулась Валентина.

— Нет, его убили.

— То-то я смотрю, он такой взвинченный все приходил… Неразговорчивый, руки дрожат, глядел чисто волк. А тут, оказывается, такое дело. Задолжал, что ли?

— Нет, скорее, ему задолжали, он хотел получить свои деньги, ну… его и убрали. Грустная история, — напоследок вздохнула я.

— Вот оно что, — рассеянно держа коробку, присела на диван Валентина. — Надо же. Ну прямо «Петровка, тридцать восемь»! Эх, — заморгала она, — значит, он Игорьку теперь не поможет?

Я только пожала плечами.

— Ладно, забирай кассеты. Сколько дашь? — вернулась она к трезвой реальности.

— А сколько хочешь? — по-свойски спросила я.

— Ну, тридцатник… — задумалась она.

Я достала из кармана деньги. Увидела, как хищно блеснули глаза Валентины. Я протянула ей пятидесятирублевую купюру, тень сожаления мелькнула в ее голубых глазах: она поняла, что могла бы попросить больше и я не отказала бы ей.

— Сдачи…

— Не надо, — я приняла из ее рук три кассеты для диктофона и, еще пару минут посочувствовав ей и посокрушавшись о злосчастном жребии обоих братьев, вернулась к машине.

Самое забавное то, что Валентина даже не поинтересовалась, кто я и откуда знаю Олега.

Сев за руль, я повертела между пальцами одну из кассет и, довольно улыбнувшись, положила ее в карман. Дома разберемся.

У меня имелась отличная аппаратура, так что я рассчитывала переписать содержание этих пленок на обычные кассеты и тогда уж… Интересно, что на пленке? Интуиция подсказывала мне, что на ней запечатлен один из моментов борьбы Клюкина за свои права. А может, разговоры с братом? Да нет, чушь какая-то! Ладно, нечего гадать — я закурила и сильнее откинулась на спинку сиденья.

ГЛАВА 10

Что и говорить — дома я в первую очередь занялась кассетами. Когда все было готово к прослушиванию, я поудобнее устроилась в кресле и включила воспроизведение. Послышался немного смазанный шуршанием пленки голос Брехмана.

— А-а, привет…

— Здравствуй, — мрачно процедил Олег Вадимович — его голос я тоже узнала. — Как наши дела?

— Ну как, — с оттенком пренебрежения произнес Брехман, — ты же знаешь о положении дел на фирме. Придется немного подождать.

— Чего, пока Игоря вконец засудят? — раздраженно воскликнул Клюкин.

— От меня, Олег, ничего не зависит, ты же знаешь! — со смесью досады и брезгливости сказал Брехман.

— Ты мне обещал содействие! — распалялся Клюкин.

— Не кричи, пожалуйста! — резко одернул его Михаил. — Не хватало еще, чтобы кто-нибудь услышал твои вопли.

— А ты бы не вопил, если бы тебе на сто тысяч меньше дали. Я вам квартиру, между прочим, продал. Вы обещали сначала триста пятьдесят, а потом, бац! Я б ее мог и за большие деньги продать. Триста пятьдесят мне и в «Колизее» предлагали! Но мне срочно нужны были деньги… А тут вы с вашим авансом! — тяжело дышал Клюкин.

— Спиридонов пока занят. И ты не единственный наш клиент! — со сдерживаемым раздражением произнес Брехман.

— Других вы тоже дурите? Неплохо с каждого по сотке срубить! Этак и на иномарку, и на домик с верандой хватит! — возмущенно крикнул Клюкин.

— Да что ты несешь! — рыкнул Брехман.

— А ты мне говорил, что с женой босса у тебя все путем, что, возможно, я еще сверх что-нибудь получу! Это ты меня заманил!

— Если бы я был директором «Небоскреба»… — с аффектированным сожалением вздохнул Брехман, став вдруг мягче и как будто уязвимей.

— И что тогда? — нетерпеливо воскликнул Клюкин.

— Тогда бы ты получил все свои деньги плюс компенсацию…

— Ты на что намекаешь, мать твою? — недоверчиво спросил Клюкин.

— На какой-нибудь несчастный случай, — зловеще усмехнулся Брехман. — Ты бы мог не только получить свои деньги, но и заработать на новую квартиру. Или ты согласен париться в коммуналке, лишь бы твой дорогой братец не остался в тюряге?

— Ты предлагаешь мне… — окаменел Клюкин.

— Ну, так прямо…

— Да как это ни назови! — снова возмутился Клюкин.

— Я думал, ты умнее, — вздохнул Брехман.

— А я думал, ты честнее, — парировал Клюкин.

Пленка заскрипела, зашуршала… Я провела кончиком языка по губам. Послышалось характерное бульканье, плеск жидкости, наливаемой в стакан. Через минуту разговор продолжился.