Моя мама любит художника

Я тут же вообразила румяную круглолицую тетю Машу в кино — и засмеялась. Нет, уж пусть лучше она продает нам ванильное печенье и булочки с корицей. А мама пусть останется корректором. Потому что, если бы она не была корректором, она бы никогда не познакомилась с художником и не стала такой счастливой, как сейчас.

Дело в том, что художник написал книгу, в которой подробно объяснил, как можно легко и быстро научиться рисовать. Рукопись попала к маме, и ошибок в ней было много. Но, как ни странно, мама не ругалась и не забрасывала ручки под стол, как она обычно делает, когда сердится. Наверное, ей было интересно читать. А потом художник принес ей в подарок свою книжку с подсолнухом на обложке. И мы сели пить чай.

Вообще, я давно замечала: все начинается с чая. Когда идешь или бежишь, разговаривать неудобно и лица не видишь, только профиль. А чтобы пить чай, нужно сначала сесть за стол. И дуть, пока не остынет. И ложкой долго бренчать, размешивая сахар. То есть можно и в глаза без спешки посмотреть, и поговорить, и помолчать.

Вот люди в кофейне сидят — думаете, они так кофе любят? Нет, им просто поговорить негде и некогда. Поэтому, если разговор долгий, они берут большие кружки с капучино, а если короткий, то маленькие чашечки с эспрессо.

Мама рассказывала, что в Италии есть совсем крохотные чашки для кофе, на два глотка. Гуляет, к примеру, человек с собакой, и захотелось ему кофе. Заходит в бар и тут же, у стойки, выпивает «чашку-на-два-глотка». А больше ему и не надо, да и собака ждет.

Мама очень любит Италию, хотя ни разу там не была. Раньше, когда интернета не было, она собирала открытки с римскими фонтанами, альбомы с итальянскими художниками, путеводители по Неаполю и Венеции. Сейчас просто сидит перед монитором и любуется итальянскими видами.

— Лин, давай копить деньги на Италию, — иногда говорит мама перед сном.

— Давай.

— Прилетим в Рим и сразу пойдем в Колизей. И к фонтану Треви. Представляешь, там воду пьют прямо из фонтанов. Она чистая-чистая… — Мама зевает, поворачивается на правый бок и засыпает.

А я лежу и мечтаю, как мы будем бродить по римским улочкам, есть пиццу и пить из ладоней холодную римскую воду.

Глава шестая. Грибоедов, шарф и Марков из 10-го «Б»

— Привет, Коваль из дома мецената Муратова! — кричит мне Степа, как только я захожу в школьный гардероб.

Он приходит раньше всех и садится на подоконник. Иногда приносит с собой гитару и бренчит на ней всякую всячину. Вообще, Степа талантливый. Кроме гитары он занимается фигурным катанием и туризмом.

Я его как-то спрашиваю:

— Ну и что ты там, в туризме, делаешь?

— В лес хожу на несколько дней, — отвечает.

— Подумаешь, в лес. Мы с мамой тоже в парк ходим на целый день. Выходит, и мы туристы?

— Нет, вы отдыхающие, — и замолкает.

Если честно, я бы и сама не прочь стать туристом и ходить в лес со спальником и палаткой. Но Степа меня ни разу не пригласил. Зато пригласил Вику, а она отказалась. Про это все знают, потому что Вика не умеет хранить секреты. После той передачи про наш дом она догнала меня по дороге из школы и предложила зайти в «Марс» съесть по чизкейку.

Я сидела, ковыряла вилкой белую творожную начинку и смотрела на Викины длинные ресницы. У нее все длинное — пальцы с чуть розоватыми ногтями, прямые блестящие волосы, идеальные ноги. Она похожа на ту итальянскую актрису на фотографии, которая ест спагетти.

— У них там целая компания в этом турклубе. Ходят по шесть человек. Сначала едут на электричке, потом идут пешком, разбивают лагерь.

— Лагерь? — спросила я, чтобы хоть что-то сказать, а не сидеть молча, как истукан, с тающей во рту сладкой массой.

— Ну да, лагерь. Палаточный. По два человека в палатке. — Вика отправила в рот кусок чизкейка и прикрыла глаза от удовольствия. — Варят там суп на костре, кашу. Едят консервы.

Видимо, Степа очень хотел, чтобы Вика пошла с ним в поход, раз он так обстоятельно и подробно рассказал ей про лагерь и про консервы. Будь я парнем, я бы, наверное, тоже выбрала для похода Вику.

Сегодня она в черном — гофрированная юбка до колен и обтягивающая футболка с овальным вырезом. Волосы забраны в тугой блестящий пучок, до которого хочется дотронуться. После уроков Вика идет в хореографическую студию танцевать танго, поэтому она так вырядилась.

Я сижу позади Степы и вижу, как он бросает на соседний ряд бумажный комок. Тонкие длинные пальцы с розовыми ногтями разворачивают листок, замирают на несколько секунд, а затем пишут ответ и кидают его обратно Степе.

— Лина Коваль, повтори, что сейчас рассказала нам о Грибоедове Катя, — слышу я голос Лилии Викторовны, нашей литераторши, и перестаю следить за летающим бумажным комком. — Ты слышишь меня?