Моя мать Марлен Дитрих. Том 1

Любич пригласил ее отобедать с ним вдвоем, в его личной столовой. Если не сию минуту, то в любой момент, когда ей будет одиноко и понадобится добрый друг. Любич для себя сочинял сцены почти так же ловко, как для Герберта Маршалла. Мама пообещала помнить, что он всегда к ее услугам, и повесила трубку.

— Радость моя, знаешь, Любич не так уж и плох. Джо всегда представлял его таким чудовищем. Но теперь-то мы знаем, что Джо уже давно сходит с ума! — О Джо в прошедшем времени — это меня тревожило. Перерыв на обед закончился, пора было возвращаться на съемочную площадку.

Курьер из германского консульства в Лос-Анджелесе вручил матери копию редакционной статьи, появившейся в ведущих немецких газетах по личному распоряжению министра пропаганды Третьего Рейха доктора Йозефа Геббельса.

Аплодисменты Марлен Дитрих! Она наконец отказалась от режиссера-еврея Джозефа Штернберга, у которого всегда играла проституток или иных падших созданий. Она ни разу не сыграла такой роли, которая прославила бы ее как гражданку и представительницу великого Третьего Рейха.

Теперь Марлен должна вернуться в родное отечество, принять на себя историческую роль лидера германской киноиндустрии и перестать служить орудием в руках голливудских евреев!

Лицо моей матери стало пепельно-серым. Она быстро спрятала газету за спину.

— Нет! Нет! Никогда не читай этого! — В голосе ее зазвучала фальшивая нотка. — Иди, радость моя, сбегай на площадку и позови Джо! И найди Папи!

Я поняла, что это серьезно, и припустила! Я надеялась, что, несмотря на все происшедшее, Джо не откажется пойти со мной. Освещение еще не включили, слава Богу! Он выслушал мои объяснения, повернулся к ассистенту, приказал вырубить свет и вышел. Я отмахнулась от сыпавшихся на меня вопросов и побежала дальше, спрашивая у всех на ходу, не видел ли кто мужа мисс Дитрих. Он будто сквозь землю провалился. Может быть, решил уехать домой? Кому-то якобы показалось, что он зашел в гримерную Мэй Уэст. Я бегаю по всей студии, а мой отец, оказывается, совсем рядом? Я бросилась назад, нетерпеливо постучала в закрытую дверь гримерной. Раздался негодующий голос Мэй Уэст:

— Где горит?

Но когда я ответила: «Скажите, пожалуйста, мой отец у вас? Мисс Дитрих надо немедленно его увидеть!» — она сама открыла дверь, завязывая пояс халата.

— Он здесь, живой и невредимый! Не страдай, детка!

Она крикнула ему через одетое в атлас плечо: «Руди! Твоя германская леди хочет тебя! Скажи ей, я о-доб-ряю ее вкус!»

На несколько часов производство остановилось; Дитрих, ее муж, ее агент и фон Штернберг обсуждали создавшееся положение и думали, как ей поступить. В конце концов призвали главу отдела рекламы, и ему было сказано, что мисс Дитрих приняла решение: она попросит американского гражданства и навсегда порвет связи с Германией. Я заметила, что глаза моей матери припухли. Она все отворачивала голову. Должно быть, она плакала.

Судьбоносное решение, принятое под давлением обстоятельств и в считанные часы, как всегда у нее, оказалось стратегически верным. Подай Дитрих прошение о гражданстве хотя бы несколькими месяцами позднее, она к началу Второй мировой войны все еще была бы гражданкой Германии. А так через пять лет она уже получила свой первый американский паспорт — всего за четыре месяца до рокового сентября 1939 года.

Означало ли это, что я тоже буду наконец американкой?

Я читала все пресс-релизы, но ни в одном не говорилось о моем будущем гражданстве. Никто мне ничего не говорил, а я не решалась спросить из-за всех этих страстей дома и на студии. Секретарша Джо знала практически все на свете, так что я пошла к ней и получила информацию, «как стать гражданином Америки». На следующее утро я, смотря учительнице прямо в глаза, в лучших традициях ораторского искусства Рудольфа Зибера поставила ее в известность, что с сегодняшнего дня у нас будут уроки истории США и их президентов; что ей вменяется в обязанность познакомить меня, ее ученицу, с Конституцией Соединенных Штатов и со всем остальным, чем гордится моя будущая страна. Я не знала, буду ли я проходить процедуру получения гражданства, но не сомневалась, что, когда маме в конце концов придется принимать присягу на верность, она не станет учить ничего из того, что требуется по протоколу. Пусть хоть одна из нас что-то вызубрит! В глубине души теплилась смутная надежда, что, если я смогу все ответить правильно, они дадут гражданство и мне.

Последние съемки «Дьявола» прошли по-деловому, профессионально и без суеты. Мама была холодна как лед. В одном из последних посланий к ней Джо написал: