Моя мать Марлен Дитрих. Том 1

В те часы, когда я не наблюдала, как на нашей новой студии все валяли дурака, я задыхалась и потела. Моему новому тренеру по теннису были даны строгие указания заставить меня похудеть, а не то!.. Он все время посылал мячи в противоположные углы площадки, заставляя меня бегать за ними с максимально возможной для моих пухлых ног скоростью. В возрасте «почти» двенадцати лет я взрослела весьма энергично! Я так часто слышала, как моя мать называла «толстых» людей «уродливыми», что не сомневалась: она стыдится того, как я выгляжу. Поэтому я бегала усердно, как только могла, взвешивалась, по крайней мере, десять раз на дню, — ни разу не сбавив ни унции, — и так страдала от своих неудач и безнадежности, что мне просто необходимо было сделать себе бутерброд с арахисовым маслом и желе!

— Ты идешь на праздник для «детей», — объявила моя мать. Бриджес доставит тебя туда в семь часов и заберет в десять.

Детей? Каких еще детей? Я не знаю никаких детей! Что им надо? Что там делают? Я была в панике и побежала выяснять у Нелли, чем занимаются дети на «детских» праздниках.

— Как тебе сказать, дорогая… ну, вы будете прицеплять хвост ослику.

— Как это?

Здесь Нелли не была в своей стихии. У нее не было детей, но она постаралась мне объяснить:

— Значит, так… вешают на стену большую картинку с симпатичным осликом… потом каждому дают хвост с булавкой. Потом завязывают тебе глаза, поворачивают кругом пару раз, чтобы ты почувствовала приятное головокружение, потом направляют тебя в сторону ослика, и ты должна постараться прицепить хвост в нужном месте.

Я слушала, уставившись на нее.

— Зачем?

Это ее немножко обескуражило.

— Чтобы ты выиграла хороший приз! О, на детских праздниках бывает много всяких замечательных затей. Например… м-м-м… музыкальные стулья. Там наверняка будут играть в музыкальные стулья!

— Научи меня, пожалуйста!

— О, дорогая! Это просто… Нужно всего лишь бегать вокруг стульев, пока играет музыка. А как только она остановится, ты должна быстро сесть! Не то вылетишь!

— Нелли, ты уверена? Только бегать и садиться? А что делать с хвостом?

— О, нет, нет! «Ослик» ничего общего не имеет с «музыкальными стульями»… и бегать на самом деле не надо — только скакать. Это весело! Правда!

Я настолько не сомневалась, что Нелли все перепутала, что отправилась за разъяснениями к Трэвису.

— Здорово! Твоя первая вечеринка! Что ты намерена надеть? Может быть, мама хочет, чтобы я сделал тебе симпатичное платьице для этого случая? Я ей позвоню. Тебе понравится «урони платок». Только смотри не попадайся! А то будешь ВОДИТЬ!

Я привыкла к требующим напряжения профессиональным спорам, ну, немного волновалась из-за опасности быть похищенной — но то, что я теперь слышала, звучало для меня так, как если бы речь шла о детских Олимпийских играх!

Великий день настал. Мама вымыла мне голову своим шампунем. Нелли уложила волосы волнами и закрепила на макушке большой бант в форме бабочки. Ровно в семь меня подвезли к небольшому дому — не знаю, в какой части Голливуда. Моя учительница впихнула меня в ярко освещенный сад и исчезла — поболтать на кухне. Среди гостей не было ни одного взрослого, и все они, похоже, знали друг друга. Они сбивались в тесные группки, смеялись и болтали. Их речь звучала так по-американски, я не сомневалась, что мой акцент будет выделяться. Я отступила в тень веранды.

— Ты приглашена? — прозвучал откуда-то неуверенный голос. Я повернулась в его сторону и ответила:

— Не знаю. Просто моя мать сказала, что я иду.

— А кто твоя мать? — заинтересовался голос.

— Мисс Марлен Дитрих.

— Вот это да! Она потрясающая! Настоящая знаменитость! Тебе нравится быть дочерью знаменитой кинозвезды?

Я растерялась. Никто никогда не спрашивал меня об этом. Я чуть не сказала «нет», не понимая, отчего захотела сказать именно так. Это удивило меня. А голос продолжал скользить где-то в тени старомодной веранды:

— Тебе ведь не нравится быть толстой? И тебе не нравится твое дурацкое платье?

— Да! Еще как! Но как ты узнала об этом? И где ты?

Раздался довольный смех, на веранде скрипнули качели.

— Я тут. Давай садись сюда. Как тебя зовут?

— Мое настоящее имя — Мария. Но так меня никогда не зовут, только если рассердятся. По большей части я — «Радость моя».

— Ничего себе! Кто ж тебя так зовет?

— Моя мать.

— Тебе это нравится?

— Не знаю. Моя мать многих называет «радость моя». На самом деле это ничего не значит. Иногда она зовет меня Ангелом, а иногда я — Ребенок. Она зовет, как захочет.

На веранде было приятно, прохладно. Дети вовсю веселились в саду.

— Кто тебя привез? Отец?

— О нет. Наш шофер, моя учительница и телохранитель.

— Зачем тебе телохранитель?

— Однажды меня пригрозили выкрасть. Представляешь? Как ребенка Линдбергов! Мы получали записки насчет выкупа, и к нам приходили фебеэровцы с револьверами! Но никто так и не пришел за мной. Моя мать считает, что это еще может произойти, но она боится только в Америке.

— Ты все выдумываешь! Не вижу никакого телохранителя!

— Нет! Не выдумываю! Это правда! Он прячется за деревьями. Он всегда так делает.