Моя мать Марлен Дитрих. Том 2

На этих скамьях сидят голливудские статисты. Сидят в своей обычной одежде. Ультрасовременные прически, шляпы, украшения — все a la Голливуд. Миловидные физиономии. Мужчины в белоснежных рубашках, которые ослепительно сверкают, отвлекая внимание от действия; поверх них, радуя глаз, свисают большие актерские галстуки из набивной ткани. Никаких маленьких узелков, какие приняты у англичан; не видны и лица, глядя на которые можно было бы решить, что в зале — представители средних слоев английского общества. Все-все американское, все настолько не соответствующее логике, что нельзя поверить, будто никто этого не видит и против этого не возражает. И все происходит в окружении «точных», «отражающих жизнь» декораций старинного Оулд Бейли. Тут вообще нет персонажей (существует ведь особый тип людей, обожающих сидеть в судах при разборах дел об убийствах!), тут только красивые калифорнийские леди.

Это все, конечно, не мое дело, но это же именно те люди, которые меня судят!

Уна О'Коннор сыграла свою сцену точно так же, как играла ее в театре, — за тем лишь исключением, что в роль внесены многочисленные изменения; это осложнило ей работу.

Снималась она в тех же платьях; длинные серьги привычно для меня висели по обеим сторонам ее лица и звенели всякий раз, когда она резко поворачивала голову. В фильме Уна играет старуху-домоправительницу убитой женщины. Здесь ее уважают, ценят и не дергают.

Что еще я могу тебе написать? Всю свою жизнь я играла шлюх. И на этот раз они даже не ждут, что я прибавлю что-нибудь к знакомому образу.

Не то, чтобы я думала, будто они могут совершенно испортить мне роль. Я по-прежнему хочу воплотить на экране миссис Воул, — быть может, не так первоклассно, как могла бы и как надеялась, но все же, полагаю, это будет довольно интересно.

На подходе у меня нет новой картины, но тут я вдруг оказалась в толпе этих ужасных репортеров. «Что вы собираетесь делать по окончании работы над «Свидетелем обвинения»?» Я дала единственно возможный ответ: «Поеду домой».

Целую тебя крепко и от всего сердца.

Мэсси

Дневник свой она, конечно, не забросила.

Среда 24 июля

Учу роль. Большая финальная сцена.

Он позвонил. Я думала, мне это снится. Слегка пьян; да, не очень сильно. Однако достаточно, чтобы решиться набрать мой номер.

Много работает, и спина болит, как прежде. Разговаривали целый час. После января это впервые.

Упоминание о болезни спины Юла существенно. Быть может, то был начальный этап беспощадного рака, который сгубил этого талантливого человека. Девятнадцатого августа моя мать пишет в дневнике: