Моя мать Марлен Дитрих. Том 2

Моя труппа прибыла в Патрик Генри, штат Мэриленд. Некоторое время мы находились в этом большом тренировочном лагере, выжидая отправки. Я все время нервничала. Множество мужчин с плотно сжатыми челюстями, очень светлыми волосами и надписью «ВП» (военнопленный) на куртках, беспрерывно мели и без того вылизанные плацы. К моему ужасу, один из них однажды обернулся и заорал:

— О, да это маленькая Хайдеде, малышка нашей Марлен!

Пароход «Виктория» вошел в порт Неаполя, потом грузовики доставили труппу, игравшую спектакль «Передняя полоса» для расквартирования в Кассерту. Там нам выдали летнюю форму, сложенную штабелями, как огромный нескладный сэндвич. Я снова подивилась, как удавалось моей матери в разгар войны щеголять в хорошо сшитой форме. Аллен Джонс и его оперетта находились в Кассерте по пути домой. Мы обменялись новостями, получили карточки для гарнизонного магазина, прослушали лекцию об опасности заражения венерическими болезнями и средствах профилактики, сопровождавшуюся показом цветных слайдов и профилактическим показом. Теперь мы были готовы к выступлению.

В последующие шесть месяцев мы проехали по всей Италии и направились в Германию.

Шестого августа Америка развязала ядерную войну и в мгновение ока превратила восемь-десять тысяч человек в костную муку. И им еще повезло. Восьмого августа Россия объявила войну Японии и захватила Манчжурию. Девятого августа, с целью вторичной проверки действия ядерной бомбы, мы превратили в кучу праха еще тридцать пять тысяч человек в Нагасаки. Америке уже не нужна была помощь русских, чтобы одержать победу над Японией, и война закончилась.

В тихом итальянском городке мы прервали представление, и мне предоставили почетное право сообщить солдатам великую новость — их не пошлют воевать на Тихий океан, они вернутся домой!. Они бурно выражали свою радость, и вскоре множество маленьких молочно-белых шариков полетели в небо. Для меня это было не ново. Где бы я ни появлялась в своем наряде — черных чулках, туфлях на высоких каблуках с петлей вокруг щиколоток и в облегающем платье, шарики приветственно летели мне навстречу, как символ желания, нарочитой вульгарности, злости и протеста против глупых актеров: приехали, сделали храбрый патриотический жест, а потом улетели домой, а им, чудом спасшимся в войне, предстоит попасть в другой театр военных действий и почти наверняка сложить там голову. На сей раз все обстояло иначе. В этот чудесный летний вечер маленькие шарики качались в теплом итальянском небе, как грозди цветов, символизируя радость и озорство людей, вдруг осознавших, что у них еще есть время поребячиться, а они-то думали, что оно ушло навсегда. Летящие шарики из кондомов могут быть очень симпатичными.

Вторая мировая война официально закончилась. Америка потеряла триста тысяч своих юношей, шестьсот тысяч получили ранения. Это небольшие потери: Америка — единственная страна, где гражданское население не числится среди жертв. Франция потеряла четверть миллиона солдат, и тридцать тысяч ее гражданского населения были расстреляны карателями. Англия потеряла четверть миллиона, раненые и пропавшие без вести составили полмиллиона, а потери среди гражданского населения — сотни тысяч. Россия потеряла семь миллионов, еще четырнадцать миллионов было ранено, а потери среди гражданского населения составляют чудовищную цифру — четырнадцать миллионов. В Германии насчитывалось три с половиной миллиона погибших, семь миллионов раненых и три миллиона павших среди гражданского населения. Япония потеряла полтора миллиона человек на фронтах и миллион гражданского населения. Полмиллиона было ранено.

За линией фронта «господствующая раса» уничтожила шесть миллионов человек: они погибли от голода, холода, массовых расстрелов, пыток, в газовых камерах и печах только за то, что были евреями. Семьдесят тысяч «загрязнителей расы» — больных, психически отсталых, уродов, гомосексуалистов и цыган уничтожили лишь потому, что они портили чистоту арийской расы. За это поколения немцев будут нести знак Каина, и заслуженно. Но вероятней всего, этого не случится. Как и для всех, создавших ад на земле, для них найдутся оправдания, а потом люди и вовсе выбросят прошлое из памяти. О нем будут напоминать лишь книги да люди, пережившие адские муки, но и те со временем уйдут и унесут с собой свой гнев, слезы и стенания.

Габен, вернувшись в Париж, умолял мать приехать, сняться с ним в фильме и, возможно, выйти за него замуж. Дитрих телеграфировала, что готова сделать и то и другое. В ответ пришла телеграмма, выражавшая радость и ликование. Дитрих занялась оформлением документов, необходимых для возвращения в Европу. Объединенной службе нужны были эстрадные артисты, чтобы развеять тоску тысяч солдат оккупационных войск, и там охотно приняли предложение Дитрих. Она просила, чтобы ее послали и в Берлин. На то у нее были две причины — мать и красивый молодой генерал.

13 августа 1945

Ангел,