Моя мечта о золоте и снеге

Мне еще не было 10 лет, и я только встал на лыжи, когда впервые о нем услышал, это было во время Олимпиады в Нагано в 1998 году. Во время эпической гонки, которую он выиграл дважды из-за отмены первого старта вследствие погодных условий, он в первый раз стал олимпийским чемпионом. Первый титул из очень длинной серии…

В 2002 году на Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити он на вершине мастерства. Он забирает себе все четыре титула! С тех пор для всех любителей лыж он становится Эталоном как из-за побед, так и из-за великолепной лыжной техники. Всегда идеально выбирающий позицию в пелотоне, он, кажется, не делает усилий, настолько его движения плавны, он не «рассыпается» несмотря на напряжение и усталость. Уле Эйнар Бьёрндален на лыжах – это просто красиво.

Когда в 2006 году он стал первым биатлонистом, выигравшим этап Кубка мира по лыжным гонкам, он тем самым положил конец вечным спорам об уровне лыжной подготовки в биатлоне. Имея восемь олимпийских титулов, шесть «Больших Хрустальных глобусов», 19 титулов чемпиона мира и 95 побед на этапах Кубка мира, он в большой степени перекрыл возможности для рекордов следующим поколениям биатлонистов.

Странно, но, несмотря на девять сезонов, когда мы соревновались вместе, я никогда по-настоящему не воспринимал его как соперника.

Когда я только начал выступать на Кубке мира в 2008 году, он был кумиром, этот чемпион, чье фото висело на стене в комнате моего детства…

В течение первых двух лет моего пребывания в «лиге взрослых» я наблюдал за ним, стараясь держаться позади него, когда мне везло оказаться с ним рядом на трассе. Мы участвовали в одних и тех же соревнованиях, но проводили совсем разные гонки. Он доминировал в мировом биатлоне, а я с восхищением смотрел на это, приходя к финишу на несколько минут позже.

В первый раз мы с ним разговорились во время тренировочных сборов в Норвегии. Он был любопытен и задал мне множество вопросов! Странно для гиганта, который мало чему мог бы научиться у молодого перспективного спортсмена, но логично для перфекциониста, никогда ничего не оставляющего на волю случая. Я быстро понял, что в будущем нужно будет тщательно фильтровать информацию, которую я могу ему раскрыть…

После Олимпийских игр в Ванкувере наши траектории пересеклись, чтобы снова разойтись. В 2011 году, когда я завоевывал себе место среди нового поколения биатлонистов, он начал сбавлять обороты. В 2012 году я стал доминировать на Кубке мира так же, как он делал это несколько лет назад, и перестал его бояться. Он был одним из тех, с кем я соревнуюсь, но не был настоящим соперником. Однако я продолжал относиться с восхищением к этому исключительному спортсмену, который приближался к сорокалетнему возрасту и чей профессионализм был примером для всех.

Он продолжал прикладывать те же усилия, но больше не вознаграждался за них счастьем победы, счастьем, которое единственное оправдывает жертвы, приносимые нашему чрезвычайно требовательному виду спорта.

У меня, как и у других спортсменов и наблюдателей, складывалось впечатление, что он вел безнадежную борьбу за обретение прежнего уровня, которого у него больше никогда не будет. Однако в декабре 2013 года он вернулся в когорту лучших, но мы думали, что это долго не продлится. Вот уже два года, как он мощно начинал сезон, но потом быстро угасал. В этом же году, чем дольше сезон продолжался, тем увереннее он выступал…

В январе в Оберхофе я наконец осознал опасность. За месяц до начала Олимпиады он вернулся в число самых быстрых лыжников. И если перед Сочи у него так и не было побед в текущем сезоне, то только потому, что он слишком сильно рисковал на стрельбе.

Как-то вечером, за несколько недель до начала Олимпиады, мы говорили о нем с моим тренером. Мы оба были впечатлены после трех лет, в течение которых он сражался за результаты, недостойные его прошлого. Три года подавленной гордости после того, как он столько выиграл. Три года, когда он, без сомнения, был единственным, кто верил в собственные шансы… Помню, в тот вечер я сказал Стефану: «Если Уле выиграет в Сочи, мне не останется ничего другого, кроме как пожать ему руку и сказать «Браво!».

Именно это я и сделал. Искренне. Несмотря на пощечину, которую получил в первой олимпийской гонке, я хотел, чтобы он увидел в моих глазах все восхищение. Я также хотел поблагодарить его за урок, который он преподал тем, кто его уже похоронил, и мне – первому!

Охваченный водоворотом победы, несомненно оглушенный тем, что удалось так преуспеть, Уле наверняка не воспринял ничего из моих слов. Но, как и всегда, его рукопожатие было крепким и искренним.

За свою двадцатилетнюю карьеру он внес вклад в наш спорт больший, чем кто-либо. Он сделал нашу дисциплину намного более профессиональной, и именно ему мы обязаны значительной частью популярности, которую биатлон имеет сегодня.

Меня всегда очень трогало, когда он делал мне комплименты… Он знает лучше чем кто-либо, из чего складывается успех! И в тот день самый большой успех снискал именно он, выиграв первую олимпийскую гонку.

Мечта всей жизни