Моя Мия. На осколках первой любви (СИ)

В руках у Мирона коробка, на бархатной подкладке которой аккуратно расправлена цепочка с хрупкой бабочкой. Та самая, что он оставил в новогоднюю ночь на моей кровати, в бывшей розовой комнате. А ещё в его руках серьги невероятной красоты.

— Отжал у Юльки, — подмигивает Мир. — Пусть тебе и не нравится мой подарок, но я выбирал его с душой. И он твой. Хочу, чтобы у тебя был. Юльке другое куплю.

В сердце словно иглы врезаются. Вспоминаю, как физически больно было носить на себе эту бабочку и знать… что ему не нужна.

— Сам выбирал? — аккуратно спрашиваю.

— Конечно, — удивляется Мирон и загадочно на меня смотрит. — А кто ж ещё?

— А это что? — касаюсь кончиками пальцев прозрачных, завораживающих своей красотой камней.

— Серьги тоже тебе, но Юлька ими попользовалась.

— Вот ведь егоза мелкая, — усмехаюсь и тут же осекаюсь.

Сестра Мирона с прошлых выходных отдыхает в каком-то санатории с тётей Настей. В последний раз, когда я её видела, выглядела она неважно.

Дую на тонкую венку на виске Мирона, пока он застёгивает на шее украшение. И пытаюсь разложить в голове пазл.

— Почему ты сказал, что мне… не понравился твой подарок?

Мирон смотрит на меня в упор, его взгляд темнеет.

— Лада рассказала о вашем разговоре в клубе, — произносит неохотно.

Округляю глаза.

— И-и-и? — протягиваю тихо.

— Ты сказала, что тебе не понравилось, но ты носишь… из жалости. А ещё, что я таскаюсь за тобой со своей дружбой, раздражаю тебя этим. Лада разозлилась, наговорила тебе гадостей, и вы поругались.

Его широкие плечи напрягаются, и я просовываю ладони под ветровку, чтобы немного расслабить их лёгким поглаживанием. У самой внутри такая злость зреет, что ещё чуть-чуть и взорвусь.

— Ого. Ты из-за этого разозлился?

— Скорее захотел расставить точки над «и». Но было и так понятно. А потом ты в универе сама сказала, чтобы я отвалил. Ну… я и отвалил.

Мотаю головой непонимающе и покрепче его обнимаю. Пытаюсь успокоиться, чтобы не наговорить ему про эту суку лишнего.

Я тоже буду биться за этого мужчину до последнего, поэтому немного, в глубине души даже понимаю Милованову. Но врать… вот так. Втоптать в грязь нашу дружбу с младенчества… Этого ей простить никогда не смогу.

Просто представить не могу, насколько ему было неприятно услышать такое, ну и я, конечно, потом добавила.

— Я так никогда не говорила, Мирон, — произношу твёрдо. — Я всегда дорожила нашей с тобой дружбой и дорожу сейчас. Я тебя очень люблю. И мне понравится любой твой подарок, — робко заглядываю в глаза. — Потому что он твой, понимаешь?.. А Юльке я отдала бабочку по другим причинам. Просто было невыносимо на неё смотреть… и знать, что ты…

Мой голос срывается.

— Ладно-ладно, всё, — успокаивает меня Мирон и целует. — Я тебя тоже люблю. Разобрались, слава богу. Носи и не снимай.

Умиротворённо вздыхаю. Хочется прижаться к нему ещё ближе, проникнуть под одежду и слиться воедино. Навсегда.

— Пойдём, — поспешно шепчу ему и склоняюсь, чтобы забрать плед с пола.

— Погоди, — хрипит Мирон и… опускается на одно колено.

В ужасе откидываю плед.

Наблюдаю, как теперь уже из другого кармана Громов извлекает ещё один футляр и в его глазах… неуверенность, помноженная на любовь.

Любовь ко мне. Неужели я дождалась?

Запрокидываю голову и пытаюсь затормозить хлынувшие непонятно откуда слёзы. Небо такое красивое. Боже, как же я его люблю. Сдержаться — совершенно невозможно и приходится закрыть рот руками.

— Ты нас утопишь, — ворчит Громов и вытягивает передо мной кольцо с крупным прозрачным камнем, таким же как на серёжках.

— Не порти мне самый лучший момент в жизни, — всхлипываю, глядя на него сверху вниз.

— Хочу, чтобы ты стала Громовой. Ты сказала, что желаешь подождать. Повстречаться. Но мне плохо без тебя. Хочу вместе засыпать и просыпаться, не знаю, что там ещё делают…

— Тебе лишь бы засыпать и просыпаться, — смеюсь, стирая набегающие слезинки.

Под грудью словно фонтаны бьют. Столько эмоций, что стоять спокойно тяжко.

— Ты… станешь Громовой? — становится он вдруг серьёзным и окаменевает.

Стремительно озираюсь по сторонам…

Голос Селин Дион проникает прямо в душу, и я всё вспоминаю. Весь тернистый путь, в котором было видимо-невидимо всего. И разрушающая боль и всепрощающая любовь. Мы любили, ссорились, не понимали друг друга, пытались быть с другими…

В жизни вообще разное бывает…

Порой случается так, что кто-то лучше тебя. Вот так бывает, представляете? Вроде бы по всем параметрам ты идеальный и всё всё всё делаешь правильно. А кто-то и любовь забирает, и «Дебют года». Выходит, этот кто-то ещё идеальнее?.. Лучше тебя, получается?..

Принять эту правду под силу только сильному человеку. Увидеть в собственной неудаче потенциал — удел настоящей личности и судьба её обязательно вознаградит. А вот пытаться сделать ни себя лучше, а очернить эту личность, расправиться с ней — это слабость и признание бессилия.

Слабость, которую в итоге жизнь не прощает.

Виноваты ли Анжела и Лада в том, что они такие?

Честно, не знаю… Я ведь не судья или Бог, чтобы назначать виноватых.