Моя Мия. На осколках первой любви (СИ)

– Ты ему не рассказал? – поднимает голову и подозрительно смотрит на меня.

– Что?

– Ну… – смущается. – Про то… что мы…

– Трахались? – спрашиваю задиристо.

– Громов, – рычит вредная Карамелина. – Обязательно быть таким пошляком?

Размещаю ладони на упругих ягодицах и как следует вминаю её промежность в свой пах.

– Ох, – выскальзывает изо рта.

– Ох? – улыбаюсь.

– Хочу тебя, – шепчет она, вжимаясь в мои губы своими влажными губами.

– Так, так, так, – отстраняюсь. – Это кто ещё пошляк?..

Мия поднимается и устраивается поудобнее на моих бёдрах. Член нестерпимо ноет, борюсь с желанием резко перевернуть её на спину и реально… трахнуть. По-другому и не скажешь. Это то, что мне хочется делать ближайшие лет сто.

Правда, искренне опасаюсь, что сейчас её будет больно. Как вчера.

– Так сказал или нет? – спрашивает Мия ещё раз.

Закусывает губу, ожидая ответа.

Качаю головой.

– Зачем мне рассказывать твоему отцу, что мы переспали, Карамелина? Я что похож на идиота?

– Нет, – выдыхает она с облегчением. – Ты похож на грязного пошляка, – улыбается и тянется к резинке на моих штанах. Сдвинувшись, отгибает ей и извлекает напряжённый член.

– Такой красивый, – замечает тихо. С видом знатока.

Усмехаюсь.

– С кем-то сравниваешь? – спрашиваю не агрессивно, но получается именно так.

Мия смеется звонким смехом и отбрасывает длинные волосы назад. Нравится, когда я её ревную, давно заметил, но само по себе ревность – чувство неприятное.

– Если только с фотографиями, – отвечает честно.

– Пффф, – выдыхаю, когда теплая ладонь обхватывает ствол у основания и отчетливо сжимает. – Что ты творишь?

Её глаза ярко сверкают в темноте, а ладонь продолжает мне дрочить.

– Хочу посмотреть, как ты кончаешь? – пожимает она плечами так, будто говорит совершенно обыденные вещи.

– Бля-ядь, – тяну, откидываясь от подушки и напрягая мышцы. – Я забыл твою любовь ко всему новому, – осматриваю Карамелину и одним движением скидываю тонкие лямки с плеч, оголяя идеальную грудь, которая нервно вздымается.

Когда сознание практически улетает, слышу, как в гостиной орёт мой телефон.

Твою мать.

А вдруг москвич?.. Такой звонок пропускать нельзя, я и так с утра оставил телефон дома. Мозги набекрень.

– Надо ответить, – укладываю ладони на узкую талию и снимаю с себя мягкое тело.

Под легкое карамельное ворчание, поднимаюсь, заправляю член в трусы и выхожу из комнаты. Хватаю телефон с журнального столика.

– Да, Руслан, – подношу телефон к уху.

– Не занят? – спрашивает он иронично, словно снова даёт понять, что считаться со мной – это как-то несерьёзно.

– Был бы занят – не ответил, – отвечаю деловым тоном. Ему придётся со мной считаться.

– Ну-ну, – усмехается Алиев и внимательно спрашивает. – Что ты знаешь об Иве Задорожной?..

Глава 40.Мия и возвращение домой.

Мирон возвращается через пять минут, но я сразу чувствую перемену в его настроении.

Моментально.

Он… злой. И по тому, как он резко переворачивает моё тело на спину, ложится сверху и жадно целует, понимаю – Громов сердится не на меня.

Обнимаю широкие плечи и веду ладонями ровно до пояса низко посаженных джинсов. Мурашки по коже. Смесь нежности, желания и дикого-предикого счастья.

– Кто звонил? – спрашиваю, когда в мою щеку утыкается тёплый нос.

Сердце Громова тоже немного успокаивается и уже не бьётся, как сумасшедшее.

Молчание затягивается, я вот-вот готова повторить свой вопрос и быть настойчивой… но Мирон вдруг звонко целует меня в ухо и с усмешкой выдаёт:

– Это была Полиция нравов, Комитет по лишению девственности вне брака.

Обняв мощную шею, закатываюсь от смеха и подвергаюсь обстрелу из коротких поцелуев и укусов.

– Громов… Мир… Мир, блин, – извиваюсь под ним, как уж на сковородке. – И что сказали-то?..

– Сообщили, что в следующий раз меня казнят самым страшным для мужчины способом.

– Если у тебя будет следующий раз, Громов, и ты лишишь кого-то ещё девственности, то я сама тебя казню этим способом, – заявляю мрачно.

– Ладно-ладно.

– Не смешно.

– Согласен, Карамелина, – соглашается Мирон, снижаясь и захватывая в рот твёрдый сосок.

Облизывает его, глядя мне в глаза.

Боже.

Это так порочно, что у меня между ног случается мокрый взрыв.

– Я искуплю свою вину, – шепчет он и спускается, зацеловывая живот в районе пупка. – Раздвинь ножки.

– Может… не надо? – облизываю вмиг пересохшие губы, пытаюсь унять внутреннюю дрожь.

Мирон вместо ответа подхватывает пальцами моё бельё и тянет вниз.

– Хочу тебя попробовать, – признаётся он и, подцепив мои ноги под коленками, сам разводит их в стороны. Сверкает горящими в темноте глазами, склоняясь.

У меня внутри жизнь останавливается.

Чёрт.

Главное, не забывать дышать. От предвкушения и зарождающегося внизу живота удовольствия это получается через раз.

В тот момент, когда горячий язык касается моего клитора и начинает сладко кружить по часовой стрелке, всхлипываю и не сдерживаю стон.

– Приятно? – спрашивает Мир.

– Да-а, – хриплю. – Не останавливайся, пожалуйста.