Моя молодость – СССР

Ивар Калныньш Моя молодость – СССР

Глава 1 Детство на Звёздной улице

…Я сижу на подоконнике. Пятилетний, загорелый до черноты и абсолютно счастливый. В руке – конфета. Мне её дал Кривой Янка с нашего двора, калека. За то, что я – единственный из сверстников – его не дразнил. Мама объяснила, что нельзя смеяться над людьми, которые не такие как ты. И я это крепко запомнил…

Где-то вдалеке визжит пила. Тянет стружкой, скошенной травой и свежесваренным крыжовниковым вареньем. Душно! Наш старенький дом вздыхает от жары. Ветер перебирает занавески на окнах, и они трепещут как паруса. А вверху облака – сливочные, будто взбитые венчиком, какие бывают над Ригой только в августе…

…Я родился в первый августовский день 1948 года. Моё детство прошло в Риге на улице Звайгжню, что в переводе на русский язык означает «Звёздная». Несмотря на красивое название, никаким гламуром на нашей улице не пахло. Обычная рабочая окраина. Скромные домики с печным отоплением, несколько деревьев посреди двора, и по периметру – огромные поленницы дров, на которые вечно кто-то из ребятни отчаянно влезал и также отчаянно срывался вниз, ободрав в кровь руки и ноги.

Нас, детей-сорванцов, был целый двор. Как в романе Яниса Гризиньша и в фильме Ады Неретниеце «Республика Вороньей улицы». Когда я смотрю эту картину, то всегда вспоминаю свое детство на Звёздной. Сегодня это тихий престижный центр, со старинными домами, центральным отоплением и – никаких поленниц…

Напротив нашего дома находилось что-то вроде клуба, в котором работали различные кружки, приобщавшие подростков к танцам, рисованию, лепке, музыке и хоровому пению. Но мы, ребятня из окрестных домов, почему-то называли этот очаг культуры «Банькой». И вместо того, чтобы заняться в «Баньке» чем-то общественно-полезным и расширяющим кругозор, предпочитали висеть на заборах или штурмовать поленницы с таким рвением, точно это был Эверест. Замечаний нам особо никто не делал – наши родители работали, и у них были дела поважнее.

* * *

Семья у нас была замечательная: многодетная, работящая и очень дружная. Жили небогато: отец работал автомехаником, мама была домохозяйкой. И всех нас, четверых детей – меня, сестру Илгу и двух братьев Зиедониса и Яниса – с детства приучали к работе. За каждым в семье были закреплены определенные обязанности – несложные, но ответственные, чтобы мы не выросли белоручками.

Отец, как и положено главе семьи, был надежным, немногословным и ничего не повторял дважды. А мать – артистичная, легкая, музыкальная, прекрасно пела. Наверное, если бы не мы, четверо гавриков, которым она посвятила свою жизнь, моя мама могла бы стать прекрасной актрисой или певицей. Я до сих пор помню ее песни – весёлые, бесхитростные, немножко дурашливые.

Попробую перевести на русский хотя бы несколько строчек:

«Очень-очень трудно подобрать ключик к сердцу.

Потому что сначала нужно отыскать замочек,

А для того, чтобы его найти, надо еще посветить фонариком».

В маминых песнях не было высокой поэзии, это песни-экспромты: пока один человек пел первый куплет, другой – сочинял следующий. Зато в них бездна доброты и юмора! Я хочу подготовить цикл «Песни, которые пели наши мамы» и записать его с джаз-бэндом. Это будет привет из детства для всех послевоенных девчонок и мальчишек и посвящение нашим родителям.

* * *

В нашем доме всегда было шумно и весело – у нас часто гостили друзья и родственники. У мамы было семь братьев и сестёр, а у меня, соответственно, множество кузин и кузенов. Дедушек своих я никогда не видел, они умерли ещё до моего рождения. А вот бабушку Юле, мамину маму, отлично помню. Уникальная была женщина. Она осталась вдовой, когда дед погиб в Японскую войну, одна с восемью детьми на руках. И всех поставила на ноги.

Летом, когда мы с мамой и вся наша многочисленная родня приезжали к ней на хутор, бабушка порой нас… путала. Немудрено, если к тебе едет целая детская армия! У тети – шестеро детей, у моей мамы – четверо, у дяди – еще четверо… Полный колхоз внуков! Как всех упомнишь?

СВЕТЛАНА ИВАННИКОВА:

«Ивар – это старая школа, по которой так тоскуют наши девичьи сердца, Цветы, галантность, красивые слова…

И дело не в артистизме Ивара, дело в его абсолютной естественности. И поэтому это заразительно!

Он умеет ухаживать: всегда откроет дверь, всегда подаст руку… Настоящий джентльмен.

И все же, по-моему, амплуа героя-любовника тесно для этого артиста: в нем столько пародийности, юмора, самоиронии!»