Моя (не)идеальная жизнь (СИ)

— Я слишком много знаю, м? — Он уже был в комнате, а я всё ещё плелся по коридору.

— Поэтому тебя проще убить. — Я смотрел на подготовленную операционную, не переступая порога. Моя правая рука находилась в кейсе со льдом и выглядела она отвратительно, но больше всего напугала моя левая конечность.

— Что это, м? — Я будто онемел, а внутри всё затряслось, при виде «монстра».

— Отрезанная конечность проживет не более двадцати четырех часов, без циркуляции крови. — Я помню как напарник пытался прогнать несколько кругов крови, когда мы были в Италии. — Видимо Сасори понимал, что ты ещё не скоро встретишься со мной, и он пытался сохранить твою конечность, чтобы не делать для тебя протез. Думаю ты понимаешь что инвалидность не пошла бы тебе на пользу. — Я переступил порог, внимательней присматриваясь к тому что лежало около стены. — Твоя рука, была пришита к человеку, с которым вы совпадаете не только группой крови, и благодаря этому удалось пересечь двадцати четырех часовой рубеж. — Из ноги мужчины, чуть ниже колена, росла моя рука, и выглядела она вполне не плохо, но увиденное всё равно меня повергло в глубокий шок. — Он погрузил своего подчиненного в состояние похожее на кому, и вчера это тело привезли его люди. Странно что ты об этом не знал. — Наверно он сделал всё это в первую ночь, когда мы спали в разных комнатах, точней я думал что он спал, а он оказывается даже тогда, страховал мою жизнь.

— Мы ещё не успели поговорить об этом, хм. — Какудзо очень странно смотрел на меня, но возможно мне это только казалось, как и почти фантастичность происходящего.

Хирург стоял за моей спиной и когда его руки легли на мои плечи я не вздрогнул, позволяя развернуть себя. Его пальцы были полной противоположностью пальцев Сасори, и сейчас я мог убеждаться в этом наблюдая как он раздевает меня.

— Ребра сломаны. — Это был не вопрос, поэтому я не ответил, лишь зажмуриваясь когда он с дьявольской силой привел одно из них в нужное положение. — Даже так! — Какудзо довольно хмыкнул, и повторил процедуру с другим ребром. — Сасори поднял твой болевой порог, интересно, интересно… По десятибалльной шкале, насколько я сделал тебе больно? — Это было больше неприятно, нежели больно.

— Два, м? — Мой ответ вновь заставил Какудзо рассмеяться и немного отстраниться.

— Сасори, чертов плут! Даже после своей смерти продолжает опекать тебя, но мне…

— Он не мертв, да! — Да почему вы все повторяете одно и тоже! Моментально он стал серьезным, не оставляя и намека на улыбку.

— Если ты тронулся умом, то я не вижу смысла возиться с тобой. — Я сидел на краю операционной кушетки, с оголенным торсом, и сейчас он склонился ко мне, нос к носу, будто пытаясь найти в моих глазах признаки безумства. — Баста! Теперь ты сам по себе. Сасори ты уже загнал, и он самоустранился. Не представляю каким об… — Телефон вибрировал на столике совсем рядом, привлекая внимание моего палача. — Да, он здесь. — Именно так начался разговор Какудзо. К моему уху поднесли телефон, а я продолжал играть в статую, слушая, как заходиться в оглушающем стуке, сердце.

— Я сейчас в твоем доме, в Бельгии. — В моем? По щекам потекли крупные слезы, а губы затряслись, абсолютно бесконтрольно. — Нужно вывезти вещи, которые позволят выйти на Акацуки, потому что жить здесь один, на момент реабилитации, ты не сможешь. Есть какие-нибудь пож… — Я взвыл, закрывая глаз и просто разрыдался в голос. Я закричал, закричал так, что склянки в шкафу задрожали, алые пятна поплыли перед глазами и больше я не слышал голос Пэйна, а укол который ввел Какудзо не позволил мне и дальше разносить операционную.

— Ещё одна такая вспышка, и я остановлю операцию. — Какудзо говорил громко, но смысл слов ускользал от меня, возможно из-за того, что мозг был перенасыщен кислородом, из-за маски, а возможно из-за боли, которая пронизывала всё тело. — Зажим. — Проморгавшись я пересчитал новоиспеченных ассистентов «хирурга», коих оказалось четверо. — Сколько по десятибалльной? — Я ответил не сразу, но меня никто не торопил.

— Пять, м. — Во рту пересохло, и собственный голос я не расслышал.

— Тогда есть смысл сократить общее время операции, но анестезию я тебе не дам. — Значит не слышал себя, только я. Веки вновь закрылись хоть это действие подарило только жуткий страх и заставило пульс ускориться, о чем всех присутствующих известил прибор, к которому я был подключен.

— Хорошо, хм. — Я был полностью раздет, но нижнюю часть тела прикрывала пока ещё белая простынь. Без зрения ощущения становиться острей, но я не издал ни звука, когда боль перешла порог семерки, из-за того что помимо правой, теперь стали возиться ещё и с левой рукой.

Иногда мне казалось что я отключался, а иногда тело подводило меня, и пыталось вывернуться из-под рук Какудзо, который ловко препарировал меня на живую. Все мои попытки пресекались достаточно грубо и резко, а слуха касалось только самодовольное хмыканье. Минуты растягивались в часы и я медленно сходил с ума. Они переговаривались, но этого было слишком мало, чтобы заставить мозг не думать о смерти. Почему я должен жить?