Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь

Тишина за дверью придала сил. Оля занесла ногу, чтобы стукнуть посильнее, как тут дверь приоткрылась, оттуда высунулась рука, схватила ее за запястье и с силой дернула внутрь. Шею зажало локтем, ухо опалило горячее дыхание.

Антон среагировал молниеносно, вставив ногу в проем, а Оля прицелилась, чтобы применить свой коронный прием высвобождения от захвата.

Но стальные клещи завернули ей руки за спину и вжали спиной в твердые мышцы пресса… Подозрительно знакомые мышцы… И запах подозрительно знакомый… И голос знакомый, с хрипотцой…

— Входи уже, Яйцерезка, раз пришел, я ее держу. Только дверь закрой получше, заедает, — сказал знакомый голос. С хрипотцой. И добавил раздраженно: — Да быстрее же!

— Аверин, — просипела Оля, — отпусти, ты меня задушишь.

— Даже не стану врать, что мне этого не хочется, — голос с хрипотцой сделался совсем гневным, — ты в своем уме, Оля? А если бы это был не я? А ты куда смотришь? — гаркнул он на оторопевшего Антона.

— Э, мужик, полегче, — тот пришел в себя и стеной пошел на Аверина, но Костя повернулся к нему спиной, взял Олю за плечи и хорошенько встряхнул.

— Я тебе что сказал? Забирай его, — он кивнул в сторону Антона, — и улетайте. Ты когда меня начнешь слушать?

— Слышь, мужик, отпусти ее, — Антон схватил его за локти, но Костя умело извернулся, не выпуская Олю из рук.

— Сели оба, — указал он на кресла, а Оля с любопытством вытянула шею, разглядывая смятую постель. Он здесь спит? А как же Диана?..

— Аверин, — тихонько спросила, — ты что, тут живешь?

— Все-таки, Аверин! — сплюнул Голубых.

— Ой, простите, — язвительно спохватилась Оля, — сеньор Моралес! Надеюсь, Хуан?

— Хорхе, — смерил ее снисходительным взглядом Аверин, — Хорхе Моралес.

— Моралес! — деланно засмеялась Оля. — Ты бы постеснялся людей, Аверин!

Но он ни капли не смутился.

— Это мое официальное имя, могу показать паспорт.

— Сам рисовал? — хмыкнула Оля. Аверин понятливо ухмыльнулся в ответ.

— Сам, не сам, а это имя наделало немало шороху с полгода назад.

— В Испании?

— В Мексике.

— Я не понял, — прервал их беседу Голубых, тяжело дыша, — почему мы должны улетать? Оля? — он вперился взглядом в Ольгу.

— А это ты у Фармацевта спроси, — снов взяла она язвительный тон.

— Фармацевт? — выгнул бровь сеньор Моралес, а Оля совершенно некстати подумала, что имя Хорхе ему идет больше, чем Костя. И фамилия тоже. Такая вот внешность у него… жгучая!

— Фильм такой был, «Парфюмер», — ответила она. — А ты — Фармацевт. Зачем всякую фигню мне в чай подсыпа́л?

— Не фильм, а книга, — Костя прошелся от стены к стене, потирая уголки глаз, — и не подсыпа́л, а подливал.

— Ах ты ж… — замахнулся Антон.

— Угомонись, Яйцерезка, — поморщился Аверин, — и сядь, не мельтеши. Мне телефон твой на предмет прослушки проверить надо было, Оля. И номер. Твой, кстати, тоже, — посмотрел на сердитого Антона. — Еще раз повторяю, уезжайте отсюда. Скоро здесь может быть очень горячо.

— О чем ты? — наконец послушался его Антон и сел в кресло, но Оля подозревала, что его просто не держит на ногах выпитое пиво.

— О Данилевском. То, что происходит вокруг него, мне совсем не нравится. И то, во что он ввязался, тоже. И я не хочу, чтобы вы — оба! — оказались в этом замешаны.

— Да ты можешь объяснить, в чем дело? — вспылила Ольга.

— Рукопись, — Аверин уперся обеими руками в подлокотник ее кресла, и на нее опасно пахнуло его парфюмом. Мужественным и в то же время агрессивным… — Ты помнишь ее, Оля?

Она сначала закивала, потом спохватилась и замотала головой. Чертов парфюм…

— Я брал ее с собой, когда мы приезжали с Ямпольским в его замок. Мне настоятельно рекомендовали ее передать, а это оказалась не просто рукопись, — Костя выдержал паузу. — Это разметка складов с оружием в одном не очень спокойном регионе. Недавно я узнал, что Давид выкупил у Ямпольского всю непроданную партию товара. Он пытался привлечь меня к одному не совсем законному делу, на меня сильно давят, и меня спасают только действующие обязательства.

— Ничего не понимаю, — беспомощно откинулась Оля в кресле. Зато Антон, судя по его угрюмому виду, понял.

— Я не верю, — хлопнул он руками по подлокотникам и встал, — я не верю, что Дава в этом участвует.

— Да в чем же, скажите мне! — воскликнула Оля.

— В поддержке террористических организаций, — ответили одновременно Антон с Авериным и посмотрели друг на друга.

— Дава? Не может быть! — Оля откинулась в кресле с возмущенным видом. — У тебя налицо профдеформация в связи с родом деятельности, Аверин, тебе не мешало бы показаться хорошему психиатру.

— Знаешь, а я бы не отказался, — Костя сунул руки в карманы джинсов и посмотрел на нее сверху вниз. — Чем просиживать ночи напролет под дверью одной сумасбродной девицы, без конца ищущей приключения на свою пятую точку, лучше бы на прием к мозгоправу сходил. Хоть бы выспался.

Он принялся растирать ладонями глаза, и Оля даже в тусклом свете ночника увидела, какие они красные.

— Ты что, каждую ночь здесь ночуешь? — переспросила тихонько.