Читаем МОЯ. Не отдам! полностью

МОЯ. Не отдам!

Но когда под нажимом пальцев Дана, немного опустивших мое лицо вниз, я распахиваю на миг глаза, то вижу темную дорожку влаги на песчаных льняных брюках мужчины.

— Твои следы. Твои мокрые, скользкие следы, Белка.

— Наверное, я чуть-чуть описалась, — возражаю глупо и лицо горит еще сильнее от стыда.

— Твое упрямство достойно того, чтобы им занялись хорошенько. Плотно.

Его губы касаются моего уха, а руки скользят вверх по голым бедрам, слегка дергая меня за майку.

— Ты привлекала мое внимание. Как ни что другое в последнее время.

— И что это значит?

— Не отпущу, пока не получу все.

— Все?

— Все, что хочу.

— И что же это?

Дан улыбается жутко. Это больше похоже на кровожадный оскал зверя, который решил, что будет осаждать свою добычу. Но после его ухмылки у меня между ног становится влажно и жарко.

— Каждый твой сантиметр, — хрипло шепчет он. — Каждый сантиметр твоего тела будет дрожать от наслаждения.

Твердые мужские губы касаются моего уха, я с трудом заставляю меня сдержать стон.

Мы так близко. Я чувствую его запах. Он пахнет свежо и пряно, мощно и в то же время тонко. Будоражит обоняние мускусными нотками разгоряченной кожи. Его аромат дразнит меня, от его грубой силы и уверенности которую Дан излучает, покалывает все тело. И голова… Она кружится, будто наполнена сладким ядовитым дурманом.

— А если я откажусь?

— Это ничего не изменит.

Он сообщает это спокойным, уверенным голосом, и мы оба знаем, понимаем, что будет именно так.

Есть в нем какая-то уверенность и несокрушимость. Его слово — камень. Его слово — действие.

— У меня все болит. Болит после вчерашнего, — решаю еще немного схитрить.

— Тело болит?

Его большие ладони прогуливаются по всему моему телу. Он гладит спину, талию, спускается к заднице, сжимая ее, потом скользит ладонями вверх и стискивает грудь, накрыв ладонями с двух сторон.

Большие пальцы Дана поглаживают затвердевшие соски по кругу, неспешно.

Между бедер все сводит от потребности, чтобы это продолжилось и прекратилось, снова продолжилось, и снова прекратилось.

Сумасшествие какое-то!

— Да, ты напряжена. Думаю, с этим надо что-то делать. Но не сейчас. Очевидно, сейчас у тебя все мысли о предыдущем дне. О нашем завтраке, — снова накрывает мой подбородок, куснув, ввсасывает кожу.

Вторая рука вновь опускается. Пальцы скользят по внутренней стороне бедра. Движутся вдоль опасной линии, не прикасаются к пульсирующей точке.

Но изводят…

Нет прямых касаний, и от этого должно быть легче.

Но всякий раз, когда его пальцы так близко, так чувственно скользят, меня сжимает и накаляет, тело распаляется еще больше, и в очередном заходе, очевидно, просто сойдя с ума, я начинаю ерзать, и его пальцы чуть-чуть меня задевают.

Мгновенно рождается искорка, стон рвется с губ.

Глаза закатываются от удовольствия.

И от стыда.

От щемящего стеснения.

Боже, больше так не буду. Нет, не буду…

Но очередное касание. Его пальцы замирают, просто замирают на чувствительном, разгоряченном узелке плоти и ничего не делают. Совершенно.

Сбрендивший пульс со всего тела скатывается и стремится комком именно туда, в ту самую точку, где нагло прижатые мужские пальцы просто бездействуют, но…

Постепенно усиливают нажим.

По капле добавляют.

Дан лишь немного усиливает давление, а мое тело отвечает искрами и фейерверками, томящимися в ожидании.

Пытка бездействием и жаждой. Жаждой с моей стороны и бездействием с его стороны. Но эти пальцы так близко — крепкие, длинные, сильные пальцы…

Облизываю пересохшие губы, лицо Дана дрожит, расплывается, приближаясь.

— Хочешь — возьми. Позволь себе, — роняет глухим, сиплым шепотом на ухо, взламывая все мои установки и принципы.

Бедра дрожат и, сходя с ума от напряжения, совершают рывок.

Отчаянно мажу промежностью над мужской ладонью.

— Вот так.

Резко вперед и мучительно долго назад.

Довольно.

— Еще… Ты хочешь.

Нет.

Но внутри кипит возмущением и желанием, очередные барьеры сметаются новым движением таза, и, будто смирившись с полным поражением, тело начинает жить своей жизнью.

Бедра конвульсивно, в жаркой агонии движутся навстречу мужским пальцам.

Снова и снова нахожу напряженным телом ту самую точку, в которой наслаждение пульсирует и расширяется волнами.

Вторая рука Дана ласкает мою грудь, забавляется с сосками, добавляя остроты.

— Дааа… — стону в голос.

Едва не срываюсь, цепляюсь пальцами за крепкие плечи Дана для большей уверенности и устойчивости в своих движениях.

О стыде не думаю. О безопасности — тоже.

Вообще ни о чем не думаю, забывшись окончательно.

Все ближе и ближе к самому краю.

— Блять… Нереально!

Дан хлопает меня по заднице и прижимает к себе на мгновение, я разочарованно стону: очередная спираль удовольствия оборвалась.

— Дан… Даааан! — почти требую.

— Сейчас.