Моя непристойная тайна (СИ)

Я согласно кивнула. Льюис поднял ладонь, и я вложила в нее свою, переплела наши пальцы. Сердце стучало, как ненормальное. Это был очень романтичный момент, и, скорее всего, он закончился бы уединением в спальне родителей. Но на лестнице послышались шаги, мы со скоростью света отстранились друг от друга и оказались в противоположных сторонах дивана. Я кинула на ноги Адама подушку, чтобы прикрыть его, протерла губы, убирая остатки помады. Почему-то мне стало резко смешно от всей ситуации, и я расхохоталась. Адам удивленно приподнял одну бровь, на губах появилась легкая улыбка.

У нас была идиллия, ссорились мы немного и всегда по пустякам, нам нравилось быть всегда вместе и так близко. Мы чувствовали друг друга, понимали и выслушивали. Эти дни были просто идеальными, слишком идеальными. Поэтому они и не продлились очень долго. Все закончилось, когда родители вернулись из города.

***

— Оно идеальное, правда? — мать щебетала мне на ухо, показывая фотографии своего свадебного платья.

Валери укоротила волосы и осветлила их немного, она выглядела по-настоящему счастливой, ее глаза блестели, как и глаза Ричарда. Он с обожанием смотрел на Валери, сдувая с неё пылинки, будто во время поездки в город они влюбились сильнее. И мне было странно видеть мать такой радостной и легкой, вся паршивость ситуации с новой силой хлынула на меня. Последние избранники матери были лишь толстыми кошельками с пенисами. Сейчас мне кажется, либо она и прада его любит, либо мой виноватый мозг выставляет все так. Я с трудом сдерживала комок слез и тошноты, Адаму тоже было тяжело. Мы были эгоистами, потому что мы не могли смириться с счастьем родителей. Но Адам предлагал просто все им рассказать, а я трусила.

Когда родители начали обсуждать их медовый месяц на лазурном берегу Ниццы, я не выдержала. Извинившись, убежала на второй этаж в свою комнату. Закрыв дверь, я вцепилась зубами в свою руку и закричала от злости на себя. Слезы покатились по щеками, я не стала смахивать их, просто позволила своим эмоциям выйти наружу. Злость и стыд захватили меня, я была невыносимой эгоисткой, не могла отпустить единственное, что создавало препятствие для маминого счастья.

В комнату постучались. Я быстро смахнула слезы, на руке остались следы от зубов.

— Я скоро спущусь, — мой голос слегка дрогнул.

— Это я, — за дверью послышался голос Адама. Я не хотела его пускать, чтобы на всякий случай избежать всех возможных проблем. Точнее возможных поцелуев и других ласк, за которыми нас могут застать. Но прогонять его не хотелось, мое нутро жаждало именно запретного.

— Остановись там, — сдавленно прохрипела я. — Нам надо прекращать.

Адам не шелохнулся, просто смотрел на меня, как на чокнутую истеричку. Таковой я в принципе и была. Но меня взбесил его взгляд, я подошла, топая ногами по полу, к нему и толкнула его в грудь, тело Адама даже не дернулось, хотя сил я вложила немало.

— Мы чертовы эгоисты, все! Больше не будем! Больше нет… нас, чем бы мы ни были! — прошипела я, попытаясь не начать кричать.

Я ударила Адама в грудь кулаком, он прехватил мои руки, я задергалась, чтобы выбраться из его хватки. Льюис встряхнул меня, заставив остановиться. Мои глаза злобно уставились на парня, я ощетинилась.

— Прекрати, психопатка! — спокойным тоном сказал Адам.

Он отпустил мои руки и прижал к себе, его правая рука переместилась на мою грудную клетку. Сердце забилось с невероятной скоростью, наши глаза встретились, дыхание сбилось. Левая рука Льюиса младшего легла на мою талию. Горячие обжигающие прикосновения Адама распалили меня, весь страх ушел из головы, и мозг затуманился желанием. Чувства, которые я начинаю испытывать к Льюису, основаны на похоти. Приметивной похоти. Но она не просто трансформируется в симпатию, а усиливает желание с каждым прикосновением и взглядом.

— Ты хочешь это прекратить? — Адам забрался ко мне под топ, лаская нежную плоть. С губ сорвался непроизвольный стон. Я снова забыла про всех и про все. — Ты уверена?

Адам был моим личным демоном-искусителем, заставлял поступать неправильно, утаскивая глубоко в недры Ада. Именно туда мы попадем, если моя маман узнает, что делает ее новоиспеченный “сынишка” делает с дочерью.

— Я тебя ненавижу, говнюк! — со стоном прошептала я.

Адам лишь усмехнулся и притянул к себе. Его руки переместились на мою талию под топом, теплые прикосновения согревали все тело. Губы Адама нежно прикоснулись к моим, поцелуй был трепетным и медленным, я приоткрыла рот, и язык Льюиса сплелся с моим. Поцелуй стал более страстным и глубоким, оторваться от его сладких, мягких губ далось мне нелегко. Прежде, чем мы отдалились, Адам прикусил мою губу, это действие заставило меня затрепетать. Пришлось оттолкнуть его от себя, без его близости мне стало резко холодно.