Дементорами, черняшками они звали тени, носившиеся вокруг «Хвои», чиркавшие по борту, как спички чиркают о коробок. От тварей на бортах оставались длинные тёмные подпалины, вентиляция доносила запахи палёной обшивки. Ни вибриссами «Хвои», ни автоматическими уловителями поймать ни одного дементора не удалось, и черноглазый, вечно на взводе термозоолог Иошико опасался, что их температура может оказаться близкой к критической. Уже не впервой он настаивал на том, чтобы заранее включить холодильники на полную мощность.
– Либо хотя бы выйти наружу, изловить эту тварь и проверить, насколько горячие у неё щупальца, – аккуратно опуская в густую траву стакан с водой, в который раз предложил он. Иван покачал головой:
– Радиация уже такая, что надолго не выйдешь. Стоит ли рисковать?
– А если эти милые черняшки расплавят нас ещё до того, как мы долетим до Солнца?
– Если бы они хотели, они бы уже… – встряла Василиса.
– А ты, я смотрю, знаешь, что у них на уме! – вскинулся Иошико. – Просто спец по неземной жизни!
– Стоп! – вскинул ладони командир. Игорь молча восхитился тем, как тот умел погасить спор одним взглядом, одним тоном голоса. – Мы подождём ещё несколько дней. Неделю. Если медузы не пропадут, будем думать, что предпринять. Возможно, это просто пояс нетипичных астероидов, и мы пройдём его, как пояс Койпера. А сейчас, – он повысил голос, заметив, как блеснули глаза Василисы, – вопрос закрыт! Дежурным – на пост. Остальным до отбоя разрешаю побыть здесь.
Ната со вздохом поднялась из влажных, изумрудных трав и направилась к выходу.
– Разве ты сегодня дежуришь? – спросил Игорь.
– Поменялась с Тони, – ответила она, потягиваясь. – Но, пожалуй, зря. Раз уж мы летим в поясе этих черняшек, придётся глядеть в оба. Кроссворд не погадаешь.
Она тихонько засмеялась. Игорь следом за ней встал из травы.
– Я свободен до завтра. Могу подежурить с тобой.
Ната улыбнулась, обернулась к командиру, дождалась его молчаливого кивка и потянула Игоря к выходу.
Изоляция глотала звуки шагов, искусственная гравитация слегка барахлила из-за ускорения, и казалось, что они плывут или почти летят по коридору в командный пункт. Серебряные нити, невидимыми лучами связывавшие «Хвою» и «Остриё» в тысячах атомных лет отсюда, рассеянно сияли в полумраке. Игорь шагал, стараясь ступать ровно, не сбивать ритм; одной рукой вёл по стене, пальцами ощупывая повторявшуюся гравировку «Заслона» с шестерёнкой, оплетённой тремя треугольниками.
– Иногда она напоминает мне вальмут, – тихо сказала Ната.
– Вальмут?
– Руна. Смертельный узел в скандинавской мифологии.
– Нежелательные, но типичные депрессивные настроения, – со вздохом констатировал Игорь. Нарочито бодро велел: – Отбросить хандру, астронавигатор Карецкова! Завтра будет почта. Помнишь?
Ната вяло улыбнулась. Чёрные блики от пролетавших за прозрачной стеной тварей скользили по её лицу. Он вдруг сообразил, что и его завтра ждёт письмо от Оли. Радостно посмотрел на Наташу, нашёл в полутьме её руку, сжал, повторил:
– Отбросить хандру! Полпути позади. А обратно, по стволу, домчимся со свистом!
– Ага, – кивнула Ната, толкая светящуюся от серебра проводов дверь в командный пункт. – Осталось-то… Всего ничего.
Садясь в кресло дежурного, Игорь заметил намотавшуюся на кнопку рубашки травинку. Размотал, осторожно снял, поднёс к лицу. В лампах кабины она выглядела алой, но на самом деле – он знал – была зелёной. Для него она снова пахла тем самым кремом, но на самом деле – он знал – трава пахла всего лишь травой, земной, сладкой.