Моя НЕзнакомка

Похоже, бабуся решила, наконец, сделать уборку в этом клоповнике.

Но где тогда Морошкин?

– Простите, я ищу Морошкина Василия Эммануиловича. Он мне говорил, что устроился в этот клуб уборщиком.

– А, Ваську?

Смеривает меня недоверчивым взглядом.

Похоже, она не слишком поверила, что у зэка могут быть подобные знакомые. Хорошо одетые, надушенные – явно при деньгах. И, в общем-то, оказалась права в своих умозаключениях.

– Да. Знаете, где он? Мне говорил, что у него рабочий день до трёх. А я его что-то не наблюдаю.

– Дело говорите. Не было Васьки сегодня. Не пришёл.

– А что же с ним случилось? Не знаете?

Прищуриваюсь, испытывающее глядя на пожилую уборщицу.

По позвонку молниеносно пронеслась волна ледяной дрожи. Под ложечкой противно заныло.

– Да кто ж его знает? Не докладывал он мне. Должен был выйти на работу. Я тут неподалёку живу, мне хорошо из окна клуб видно. Вот и заметила, что в окнах света нет, на двери замок висит, как и висел. Вот и потопала сюда.

– И?

– Ну а тут и вправду не убрано. Васька, значит, и не появлялся сегодня. Странно это.

– Почему?

– Он хоть и бывший уголовник, да мужик неплохой. Рукастый. Не пьющий. Вот хозяин-то сразу его и взял на работу. Мне-то одной тяжко уже, а он помогает хорошо. Столы таскает, мусор выносит. А вот тут, надо же, исчез. Отработал только три смены и пропал.

– Так может, всё же запил?

– Нет, точно вам говорю. Непьющий Васька. Ему даже здесь, в баре, бесплатно наливали – не притронулся. Сказал, что алкоголь на дух не переносит.

Шумно вдохнул воздух через нос. Поёжился.

Кажется, дело принимает неожиданный странный поворот. И, отчего-то, у меня появилось дурное предчувствие.

Бабулька выжидательно наклонила голову, чуть пожевав губами.

– Да вы сходите к нему. Знаете адрес?

– Да, спасибо. Был у него один раз.

– Ну вот. А как найдёте – передайте, что он мне смену должен. Светланой Александровной меня зовут.

– Хорошо. Обязательно.

Растягиваю губы в дрожащей фальшивой улыбке.

Ох, надеюсь, моё нутро меня обманывает и я не найду сейчас Морошкина с пулей в башке. По крайней мере, мне бы этого очень не хотелось. Особенно сейчас, когда он согласился всё рассказать.

Сукин сын…

*****

Быстрым шагом направляюсь к девятиэтажке, в которой живёт Морошкин. Вот именно сейчас, когда дело приняло столь неожиданный и приятный для меня поворот, и изо всех сил хочу, чтоб этот поганец был жив. Пусть мертвецки пьян, но жив.

Заворачиваю за угол и останавливаюсь как вкопанный.

Ледяная змея ужаса, словно удавка, быстро скрутила шею. Делаю рваный вдох, оглядывая неприятную картину, развернувшуюся перед подъездом.

Карета «Скорой помощи» тихо замерла у подъезда. Подле – полицейский автомобиль, рядом с которым лениво стоит полный страж порядка, спокойно попивая кофе из пластикового стаканчика.

Что-то случилось. Определённо.

Подхожу ближе, и мне под ноги кидается этот самый полицейский. Сверкая тёмными глазищами, он чуть прищуривается:

– Вы тут живёте, гражданин?

– Нет. К знакомому иду в гости. А что случилось?

Оглядываю зелёную траву, оцепленную жёлтой лентой.

Там, сиротливо лежит старый рваный тапок некогда, видно принадлежащий мужчине. Шумно выдыхаю, впериваясь взглядом в тело, накрытое каким-то полиэтиленом. Из-под чёрного мешка вытекает какая-то липкая бордовая субстанция.

Сглотнул, ощущая омерзительный трупный запах.

Мне ещё никогда не приходилось видеть трупы. И, хоть под полиэтиленом было невозможно рассмотреть лицо пострадавшего, у меня появилось стойкая уверенность, что это Василий Морошкин.

– Мужик умер. Из окна вывалился. Так что вы это, не ходите пока. У меня парни работают.

Шаг назад.

Машинально поднимаю голову наверх. Ну, так и есть. Окно на пятом этаже настежь распахнуто. Старые рамы чуть позвякивают от дуновения ветра, и мне виден краешек старой шторы.

Это квартира Морошкина. Определённо.

Я даже чувствую этот запах пыли, исходящий от старых прокуренных портьер.

– Виталий Егорович, нашёл я документы.

– Ну, давай, иди сюда. Будем оформлять.

Из подъезда, неловко подпрыгивая как кузнечик, вылетел молоденький сержант. Его лицо раскраснелось от возбуждения, а крохотные глазки сверкнули азартным огоньком.

– Морошкин Василий Эммануилович. Не старый ещё. Пятьдесят лет. Освободился из мест лишения свободы на прошлой неделе.

– Ну, небось, по воздуху свежему соскучился, вот и вывалился. Или пьяный.

Полный полицейский лениво послал пустой стаканчик из-под кофе в урну и скривился. Сразу стало ясно, что он не собирается расследовать это дело. Типичный висяк. Лучше спихнуть на дальнюю полку и забыть.

– Там, на столе початая бутылка водки стоит.

– Значит, так и есть. Даже судмедэксперт согласится – вон, от трупа как алкоголем пахнет. За версту. Залил глаза и решил свежим воздухом подышать. Всё же ясно.

– Так надо экспертизы дождаться.

– Экий ты, Серёга дотошный! Оформляем как суицидника, и дело с концом! Давай, не медли.

Махнул рукой, выхватив у помощника документы.

Я отошёл подальше, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

Морошкин мёртв. Хуже и не придумаешь.