Моя новая маска

Вообще, учится мне пришлось очень много. Но уже классу к пятому-шестому я просто ждала, когда я вырасту настолько, чтобы жить одной. В школе меня к тому времени не травили — чревато это было — задевать Редьку. Кличку я получила от фамилии. Елена Редина.

К моим шестнадцати годам фамилия — это единственное, что у меня осталось общего с матерью. Она начала попивать, кавалеры становились все противнее, обеспечивать себя мне приходилось самой. Моя выдуманная «Маска силы» все сильнее прирастала к лицу.

Первую работу я нашла еще в двенадцать. Ну, разумеется, не сама нашла. Та самая тетя Вера, что иногда подкармливала меня, собиралась переезжать на новую квартиру. Вот она то и подсказала мне идею. Объявление «Выгуляю вашу собаку» я развешивала на окрестных домах трижды, но первый питомец у меня появился только через месяц. Хозяйка, Татьяна, была в положении, её муж днем работал и корги Степашка охотно стал выходить со мной на прогулку сразу после занятий в школе. А когда родился ребенок — трижды в день. Четвертый раз перед сном с ним гуляла сама Татьяна, «сбегая» от мужа и сына.

На продленку я давно уже не ходила, справки о материальном положении взять было негде, а платить мама перестала. Я действительно полюбила этого шкодного шалопая Степашку, хотя он пару раз ухитрялся сбегать от меня. К четырнадцати годам у меня уже было трое постоянных питомцев, я знала многих окрестных собачников, научилась разбираться в характерах и привычках разных пород.

Объявления я больше не вешала — меня знали все владельцы песелей всего микрорайона и, при нужде, находили после уроков на пустыре между домами, где я выгуливала своих подопечных. Там мне перепадали подработки. Люди болели и уезжали в отпуск, мотались в командировки и просто работали. А я всегда хорошо ладила с собаками и честно выполняла взятые обязательства. Даже когда болела сама — максимум, могла немного сократить прогулку, так что репутация у меня была хорошая. Часть денег мне приходилось отдавать матери, но поскольку слишком часто готовкой она себя не утруждала, вторую часть я тратила на еду — йогурты, мороженое и глазированные сырки, и школьные принадлежности.

К сожалению, в жизни не все идет так гладко, как хотелось бы. Мать продала свою двушку, точнее — обменяла с доплатой. На эту доплату она сделала подтяжку лица, а мне пришлось привыкать к новому району на окраине города и новой школе. Здесь уже не нужна была форма, ходили кто в чем хотел. Здесь трудно было найти людей, способных заплатить за выгул собаки. В новой школе преподавали совсем уж отвратительно.

К моим восемнадцати мать поменяла двушку на однушку, что было вполне ожидаемо, и мне пришлось снимать жилье. Благо, что я уже вполне умела содержать себя, и понимала, что кроме йогуртов мне нужна еще одежда, обувь, фрукты и хоть иногда тарелка супа.

Сняла крошечную комнатенку с пьющими, но тихими соседями. Да и не все из них пили. Несколько семей было вполне обычных.

У меня даже появилась подруга Татьяна — я помогала ей дрессировать и воспитывать ее колли, которую она, предварительно, ухитрилась разбаловать до невозможности, и я стала встречаться с Альбертом. Первая любовь никого не минует — я оказалась не крепче остальных.

Сейчас, вспоминая этого хлыща, я просто не могу понять, чем, ну чем он мог так привлечь меня?! Балованный, привыкший к тому, что он у мамы — свет в окошке, капризный и ленивый. Правда — вполне смазливый, обладающий той юношеской красотой, которая вызывает умиление у стареющих женщин — высокий рост, худощавость, голубые глаза и льняные кудри.

Его мама, высокая тетка, крашеная в цвет «баклажан», Маргарита Владимировна, владелица «бутика» с «эксклюзивной» одеждой на местном рынке, каждый раз брезгливо морщила нос, когда видела нас вместе, но молчала. Почему — я узнала совершенно случайно.

— И не говори, Анжелочка, так все сложно! И за здоровьем нужно следить обязательно, да еще и Бертик сейчас с какой-то шлюшкой связался, я так волнуюсь и переживаю! А мне же совершенно нельзя нервничать, ты же знаешь! Но, ты же понимаешь, у мальчика — потребности… Да-да, ты совершенно права! Кроме того, если будет девочка из хорошей семьи — это такая ответственность! А тут — все проще, аборт оплачу и дело с концом. Ой, все, дорогая, моя очередь…

Этот дивный монолог по телефону я услышала случайно, в местной поликлинике, куда зашла пройти медкомиссию. Очередь в регистратуру была велика, народ стоял в несколько рядов, из пяти окошек работали только три, меня вынесло толпой прямо к вожделенному окошечку через одно от нее. Думаю, кроме меня это слышал еще не один десяток человек. То, что Маргарита Владимировна не заметила моего присутствия было просто везением — толпа колыхнулась еще раз и разделила нас с ней.