Моя новая маска

— Кто бы мог подумать, милый, что под личиной сурового директора огромной марки скрывается неисправимый романтик!

Именно таким он и был, мой Марсель.

Четыре дня назад мы чинно и несколько помпезно отметили десятилетие со дня нашей свадьбы в кругу родных и близких, но сегодняшний день — он особенный для нас обоих.

Тогда, много лет назад, сразу после церемонии в храме и бала, мы провели традиционные три дня в поместье кёрста Арно, а на четвертый — уехали в свадебное путешествие.

Ровно десять лет назад, день в день, мы сели в роскошный вагон самого первого поезда дальнего следования марки «Арманд и Стонгер». Именно из-за поезда мы отложили нашу свадьбу — так уж мне хотелось поехать в вагоне «собственного сочинения»! Наше купе было сказочно роскошным.

По моему совету в некоторых вагонах первого класса были организованы большие спальные места. Эти купе предназначались для новобрачных и супружеских пар. Прелесть заключалась не только в искусной резьбе по дереву, позолоте, зеркалах и бархате. При каждом купе первого класса был свой туалет с маленькой душевой, в вагоне-ресторане можно было отлично поесть, а по желанию вышколенный стюард доставлял поднос с горячей едой прямо в номер, точнее — в купе.

Безусловно, позволить себе ехать первым классом могли далеко не все, стоимость билета была такова, что фирме это очень выгодно. До торжественного открытия кёрст Лизор устроил нам с Марселем экскурсию по вагонам второго и третьего класса. Второй класс напоминал обычный купейный вагон, а третий — стандартный плацкарт.

Скорость местных поездов была еще не слишком велика, но благодаря тому, что для пассажиров был решен вопрос с питанием и туалетом, три-четыре дня в пути не казались уже чем-то страшным. Особенно, если учесть, что раньше дорога до Алтонского побережья занимала от семи до десяти дней и требовала не меньше пяти пересадок, да и стоило это существенно дороже.

Это путешествие было для нас незабываемым! Первый раз мы остались совсем вдвоем, забыв на некоторое время все свои обязанности и заботы, полностью оторвавшись от родных и близких и принадлежа только друг другу.

Конечно, и медовый месяц на побережье запомнился нам множеством счастливых моментов, но именно дорога подарила нам столь желанное уединение. Оттуда, с этого самого побережья, мы и привезли Мишель — нашу старшую дочь. Сейчас юной кёрсте уже девять лет, и глядя в ее карие глаза, я очень часто вспоминаю нежность и удивительную духовную близость, которые накрепко связали нас в дни путешествия.

Рожала я уже в поместье семейства де Лонг. Конечно, муж не мог ежедневно выбираться на работу отсюда, но дружно решив, что для детей загородная жизнь полезнее, мы не стали сдавать в аренду мой дом. Раз в неделю муж уезжал в город, где и проводил две-три ночи. А потом возвращался к нам.

Я слабо разбираюсь в этом, но после того как Марсель запатентовал какую-то непонятную штуку, автоматически прекращающую подачу газа при угасании огня, отец его полностью отошел от дел, передав марку в его руки.

— Мальчик мой, я тобой горжусь!

— Отец! Это, конечно, здорово, но несколько неловко.

— Нет уж, милый мой, у меня есть дела гораздо важнее этого, — кёрст Анри небрежно махнул рукой обозначая «это», — я жду внука и собираюсь стать примерным дедом. Когда станешь старше, ты поймешь меня.

Кёрст рассмеялся, дружески потрепал сына по плечу и добавил:

— Думаю, управление давно нуждается в реорганизации. Ты же фыркал на некоторые мои решения! Вот теперь и развлекайся.

Анри, названный в честь лучащегося от счастья деда, появился три года спустя, и первое время я очень боялась, что сына просто забалуют. Однако, со временем безудержная опека и потакание его капризам родными переросли во вполне разумное воспитание.

К шести годам Анри был уже вполне серьезным юным кёрстом, ежедневно посвящающим два часа в день обучению языкам, математике и долгим прогулкам с любимым дедом. Мишель несколько презрительно фыркала на мелюзгу, но кёрста Жозефина следила одинаково строго как за уроками наследника, так и за занятиями старшенькой, потому особо конфликтовать и ревновать им было некогда.

Пупом земли сейчас, безусловно, чувствовала себя двухлетняя Мадлен. Ее беззастенчиво баловали всей семьей. Я не волновалась, уже понимая, что к трем годам все сведется к разумной норме.

Пятнадцатилетняя Эжен являлась предметом моей тайной гордости. Из тощей запуганной малышки выросла хорошо образованная и смелая девочка, которая вот-вот превратится в девушку.

Самое забавное, что ее отношения с кёрстом Арно только укрепились со временем. Охотно взвалив на себя бремя деда кёрст много времени тратил на общение с ней и Линком. Он сам, лично, рассказывал им о своей матери и бабушке, и мне кажется, что именно эти разговоры так повлияли на детей. Он рассказывал им и о газовой промышленности, о том, как это современно и удобно, однако и брат и сестра проявили завидное хладнокровие — их не увлекала эта тема.