Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4 (СИ)

— Еще не знаю, — покачал я головой. — Нужно подумать. Если бы была возможность, стоило бы начать с института. Но на территорию уже не попадешь. Ладно, давай. Поеду, что б время зря не тратить. По дороге подумаю.

Вернувшись в машину, я поехал к Ефиму. Когда я заехал во двор старой хрущевки, воспоминания нахлынули. А ведь именно тут, в этом месте, я встретил Марину в первый раз. Тогда ее похитили люди Михалыча и пришлось тайком пробираться в квартиру, чтобы вызволить девушку. Так. Где там был этот подъезд?

Развернувшись, я проехал мимо него, но на лавочках у входа никого не было. Марины нет и тут.

Тогда я просто поехал дальше, к Фиминому подъезду.

Внезапно на освещенном одними только фарами моей машины дворе, появился новый свет. Во двор медленно вкатился грязный поджаро, завернул, объезжая старую детскую площадку, застыл на месте, словно бы не решаясь двинуться дальше.

Так наши машины и застыли — одна напротив другой. Сквозь дальний свет фар джипа я не мог увидеть людей, сидевших в машине. Чувствуя неладное, я потянулся под кресло, достал наган, проверил, остались ли в барабане патроны.

Внезапно свет фар паджерика погас, двигатель перестал урчать, и салон осветился внутренними лампами. Я нахмурился, видя на переднем сидении, рядом с каким-то мужиком, Марину.

Девушка выглядела совершенно спокойной, будто бы ничего ей не угрожало. Мужчины, что сидел за рулем, я не знал. Он повернулся к девушке и что-то сказал ей. Марина кивнула, а потом вышла из машины. Тогда я тоже покинул салон.

Марина выглядела серьезной, как никогда. Казалось, что сейчас, в этот самый момент, никакой детскости в ее образе не осталось. Ко мне пошла взрослая женщина. Глаза ее, темно-желтые в тускловатом свете моих фар, были лишены былого детского блеска.

— Вот так встреча, — улыбнулась она, когда мы сошлись между машинами. — Я и не думала, что ты приедешь. Как ты узнал?

— Я не знал, — признался я. — Что ты тут делаешь?

— Приехала тебе позвонить, — Марина посмотрела вверх, на окна Фиминой квартиры. — Я хотела поехать к Степанычу, но забыла дорогу. А сюда помнила. Ну и подумала, что позвоню тебе от Фимы. Хотела позвать тебя встретиться еще один, последний разок.

Что за последний разок, я не знал. Не знал, о чем говорит Марина, и что это за мужик сидит в кабине незнакомого джипа. Однако знал другое: Марина сегодня уедет домой вместе со мной. Уедет, чего бы мне это ни стоило.

— Кто это с тобой? — Я глянул поверх ее плеча, на водителя джипа, который пристально наблюдал за нами.

— Это? — Удивилась девушка и обернулась. — Это мой папа. Ты ж с ним не знаком, да?

— Только по рассказам, — напрягся я, — ты говорила, что терпеть его не можешь.

Марина грустно улыбнулась, покивала.

— Да, он тот еще говнюк. Плут и игрок. Да и за воротник закладывать любит. Вернее, любил. Все это в прошлом.

— Это он тебе сказал?

— Неважно, Витя. По крайней мере, он не собирался насильно выдать меня замуж за сына своего врага. На фоне этого меркнет все, что папа делал раньше. Я уезжаю, Витя. Уезжаю из города вместе с папой. Прощай.

— Что этот человек сказал тебе, Марина? — Помолчав, проговорил я, кивая на отца девушки. — Что ему от тебя надо?

Глава 18

— Ничего, Витя. Он не сказал мне ничего плохого, — проговорила Марина тихо. — Он… он оказался, как настоящий отец, в нужном месте в нужное время. И помог мне.

Я глянул на паджеро. Свет в салоне все еще горел, и мужчина, сидевший внутри, пристально наблюдал за нами. Когда лампа погасла, его округлое, полноватое лицо скрылось во тьме нутра машины.

— Мы встретились с ним совершенно случайно, представляешь? — Продолжала Марина. — Я вышла на большой перемене за булочкой, в местный ларек, и встретила его. Наверное, так душевно мы с папой никогда не разговаривали. И я решилась…

— Решилась на что?

— Решилась уехать. У папы есть дача в Подмосковье, в небольшой деревушке. Мы поживем пока что там. А потом…

— Ты делаешь ошибку, — сказал я холодно. — Разве ты забыла, что говорила о нем? Разве забыла, что это из-за его долга Михалыч похитил тебя, а потом и вовсе чуть не убил?

Марина молчала. Потом обернулась на паджеро.

— Я устала, — сказала она наконец. — Устала от всего этого. Устала от бандитов, перестрелок, от вечной опасности. Знаешь, сколько раз я попадала в перестрелки средь бела дня? В этом месяце только раза четыре! Я так больше не могу… Если я уеду…

— То твой дедушка останется здесь, — не дал я ей закончить. — Один на один со всей этой сворой сволочей, которые так и ждут, пока он проявит слабину. Кулым делает то, что делает, только ради тебя, Марина. Да, он виноват в том, что пошел по кривой дорожке еще в молодости, и теперь очень жалеет об этом.

Клубящиеся весь вечер темно-свинцовые облака разрослись теперь до тяжелых туч, нависли над городом огромной громадой. Первая весенняя гроза давала о себе знать краткими вспышками молнии, пробивающимися через бугристое небо. Поднялся ветер. Сначала несмелый, он набирал силу, пробирая насквозь грозовой сыростью.