Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7

— Ну? Ты чего как воды в рот набрал?

— Знал.

— А почему ни ты, ни Семен Семеныч мне про него ничего не сказали?

— А ты как думаешь, почему? — Спросил в ответ Нерон.

Теперь замолчал Фурсов.

— То-то же. Сам знаешь, что доверие Семен Семеныча ты подорвал. Что отправил он тебя со мной, чтоб ты в его глазах отмылся. Вот он тебе все до конца и не выдал.

Фурсов поджал губы. Достал наградной ПСМ, стал рассматривать.

— Это из него Генерал…

— Да. Из него. Потому пистолет приказано уничтожить.

— Так поехали уничтожать, — пожал плечами Фурсов. — Давай утопим его где-нибудь…

— Не сегодня, — вдруг ответил Нерон.

— Почему не сегодня? — Удивился Фурсов.

— Нужно сперва заехать домой. Генералу отзвониться, что все на мази. Да и…

— Что и?

— Летов мне, походу, ребра сломал нахер, — солгал Неронов. — Болят, дышать не могу. Надо сгонять в травмпункт, пусть просветят. Обезбола еще куплю. Время у нас все равно есть. Завтра с утра стволом и займемся. Все равно в Краснодар только вечером.

— Давай я сам съезжу, — сказал Фурсов. — Сам от всего этого дерьма избавлюсь.

— Без меня генерал не велел, — зыркнул на него Вася. — Хочешь вернуть его доверие? Ты ж помнишь, что ты тогда, в командировке в афгане натворил?

— Забудешь тут, — проговорил Фурсов, когда воспоминания яркими картинками промелькнули в его голове.

Фурсов внутренне вздрогнул, вспомнив искаженное лицо того лейтенанта. Кто ж знал, что официренок приходится генералу племянником?

— Если б я тогда не выстрелил, этот сопляк навел бы такой паники, что вся рота сдалась бы духам. И что? Взяли б наш штаб. А там секретного было до жопы. Завтра же америкосы уже рылись бы в наших документах. Там выбор был небольшой: парня пожалеть или сдать им к еб#ням всю агентурную сеть.

— Мог бы в рожу ему дать.

— Так я и дал. А он че? Только сильней орать…

— Дал бы еще раз, — зло отрезал Нерон. — Короче. Без меня ни шагу. Генерал приказал. Завтра спокойно уничтожим компромат и домой. Там уже сам с Фоминым будешь говорить. Если решит, что ты нормально сработал, останешься в органах.

— Ну лады, — вздохнул Фурсов, откинувшись на пассажирском сидении.

* * *

— Ты прости, дядь Сереж, — замялся молодой Ваня Ильин, — ты не подумай, я тебя с квартиры не выгоняю. Просто ко мне дружбан пришел. Он по делу. Не хочет лишних ушей.

Сергей Волков, подполковник КГБ в отставке хмуро засопел.

— Не ту дорожку ты выбрал, Вано, — сказал он парню, что прощался с ним в дверях квартиры.

Ваня Ильин был сыном одного старого покойного друга Волкова. Сергей знал его буквально с пеленок, и ему было горько, что Вано прибился к бандитам.

Подумать только, этот мальчишка ведь был когда-то пионером, отличником. В семье думали, что у парня большое будущее. А потом завершилась перестройка, развалилась страна, и теперь казалось, что мало у кого вообще было будущее.

Родители Вани умерли: мать от инсульта, а отец, год назад спился. Теперь Волков, считай, был самым близким человеком этому парню.

Волков был умен. Он понимал, что раз уж мальчишка влип в эту историю, так просто, нахрапом, его не вытащить. Все зналии, что стать бандитом не так уж сложно. Гораздо сложнее перестать им быть. И часто, обратный билет выдают только мертвецам. Вот Волков и не давил на Ваню.

Не давил он так же и потому, что устал. Казалось ему, что все, чему служил он всю жизнь, чему отдал собственное здоровье, рухнуло. Рухнула огромная и великая страна, которой он посвятил всего себя. В тот день, в день развала СССР, Волкову показалось, что рухнул и он сам. Отставка была лишь вопросом времени. Старик всей душой отвергал новое, отвергал самые мельчайшие изменения, что происходили в комитете госбезопасности. Новая страна, «новая» спецслужба. Старику больше не было там места. По крайней мере, бывшие коллеги настоятельно ему на это намекали. Особенно генерал Фомин.

— Опять ты за свое, дядь Сереж, — понизил голос Ваня. — Мы уже сто раз на эту тему говорили. Сейчас только так: хочешь жить, умей вертеться.

Волков тяжело вздохнул. Он почувствовал, что возражать у него нету сил.

— Береги себя, Вано, — только и сказал Волков.

Украдкой он глянул поверх плеча Вани. На кухне сидел крепкий молодой мужчина. Лысый, с массивной челюстью, он обратил на Волкова свой тяжелый взгляд.

— Вано! — Позвал мужчина. — Чего ты там копаешься? Щас этот припрется.

— Ладно, дядь Сереж. Пора мне. Я зайду, как будет время. Давай.

Ваня торопливо закрыл дверь перед носом Волкова. Старик нахмурил брови.

— М-да… — Проворчал он.

Волков чувствовал себя бессильным. Бессильным и бесполезным. Потому он понимал, что сделать сейчас ничего не может. Не сможет помочь Ване. Правда, иногда у Волкова промелькивала мысль, что собственное бессилие ему только кажется. Однако под натиском обстоятельств он гнал ее прочь. Старый особист уже давно не верил в себя. А также не знал он, что или, может быть, кто сможет эту веру ему вернуть.