Моя панацея (СИ)

И не то чтобы я такой весь из себя правильный и никогда не трахал в сауне проституток, но сейчас… сейчас совсем другая ситуация, потому что в голове лишь одна женщина, с которой можно хоть в кровати, хоть в палатке, а хоть бы и в бане. Да где угодно можно, лишь бы с ней.

Сергей спросил меня вчера, не двинулся ли я башкой. Даже, придурок, нахмурился и ладонь к моему лбу приложил, температуру измерял. Мол, неужели сам Максим Пожарский решил жениться, не снится ли ему. “Быть такого не может!” — резюмировал и засмеялся.

Впрочем, он мужик отличный, с ним хоть в огонь, хоть под пули, потому о его мнении я волновался меньше всего — оно всегда на моей стороне, какая бы рискованная дичь не пришла мне в голову, а на всех остальных мне по большему счёту плевать с высокой колокольни.

Размышляя, подхожу к входной двери, но что-то толкает двинуться к качелям. Интуиция подсказывает, что этим вечером я найду Ингу там.

И действительно, она сидит, подогнув под себя ноги, медленно раскачивается и смотрит куда-то вдаль. Рядом лежит какая-то книга, но, приглядевшись, понимаю, что это фотоальбом.

Я подхожу к Инге сзади, кладу руки на плечи и, наклонившись, целую пахнущую моим шампунем макушку. Мне нравится, что эта женщина пахнет мной, нравится, что она до такой степени сумела мне довериться.

Оказывается, даже одержимость может вылиться во что-то, настолько светлое и красивое.

— Ты почему не спишь? — провожу носом вдоль её шеи, кладу ладонь на горло и, запрокинув голову Инги, целую её в губы. — Господи, мне всё-таки дико тебя не хватает.

— Но работа… — смеётся, а в голосе ни тени упрёка.

— Она, проклятая.

— Устал? — щурится и всматривается в моё лицо, слегка хмурится, проводя ладонью по щекам.

— Дико, — соглашаюсь и, не переставая гладить её плечи, скулы — мне всё время нужно касаться этой женщины — обрисовываю ситуацию с контрактом.

Удивительно, но Инга готова меня слушать. Кивает, задаёт на редкость правильные вопросы, уточняет какие-то детали, кажется действительно заинтересованной во всём, чем я занимаюсь.

— Все, кто говорил, что ты глупая, сами тупицы.

— Мне просто нравится тебя слушать, — смеётся и трётся щекой о мою руку. — Ну и я всё-таки экономист, пусть и не самый выдающийся, так что в чём-то разбираюсь.

Мы ещё обсуждаем прошедший вечер, я рассказываю, каких мне сил стоило додавить Семеницкого и заполучить этот контракт, и что мне это в итоге даст, а Инга во время моего рассказа машинально гладит цветастую обложку фотоальбома.

— Максим, дай мне спички, — вдруг говорит и смотрит на меня серьёзно-серьёзно.

— Спички?

— Ага, — хитро улыбается и ёрзает на месте. — Спички. И ещё… где здесь можно развести костёр?

— Ты сумасшедшая. Что ты уже придумала? — удивляюсь, а Инга берёт в руки альбом и потрясает им перед моим лицом. — Вот, тут фотографии. Мне нужны спички и костёр, я буду жечь своё прошлое.

Я забираю у Инги альбом, раскрываю его на рандомной странице и замечаю… Павлика. Без рубашки, в одних шортах, он лыбится, глядя в камеру, и я снова отмечаю, какой же он доходяга.

— Гондон, — не сдерживаюсь, а Инга кивает. — Что ты вообще в нём нашла?

— Ну так что, где можно развести костёр? — моя нетерпеливая девочка вскакивает на ноги, и я снова не могу удержаться от того, чтобы не окинуть её восхищённым взглядом.

Всё-таки она невероятная, и с каждым днём становится всё лучше. Увереннее. Смелее.

— Ну, пойдём, если не шутишь.

Мы идём в шатёр, под светлыми стенами которого расставлены мягкие диванчики, смыкающиеся кругом, а в здоровенный гриль со всеми наворотами вроде хитроумной барбикюшницы и небольшой коптильни. Я не часто им пользуюсь, но в любом приличном особняке должны быть такие вот места, чтобы жарить шашлыки с деловыми партнёрами, поить гостей коньяком и травить байки.

В центре под круглой решёткой, которую я снимаю и отбрасываю в сторону, аккуратно сложены берёзовые дрова, и я с одной спички разжигаю пламя.

— Ух ты! — восхищается Инга, а я смотрю на неё через плечо, заломив эффектно бровь, как самодовольный говнюк.

— Опыт, детка, не пропьёшь. В детстве мы с пацанами ловлей рыбы промышляли, да мелких пичуг в силки заманивали. А потом жгли костры и нехитрый ужин был готов. И что самое важное: абсолютно бесплатный хавч плюс приключение.

— Ты умеешь рыбу ловить?

— Представляешь? — усмехаюсь, поправляя длинной кочергой весело потрескивающие поленья, окрашенные огнём в алый. — А ещё белку в глаз бью.

— Белку? — грустит. — Белки красивые, зачем им убивать?

— Жрать захочешь, так и соседа съешь, — пожимаю плечами. — Голод — такая срань, которая мутит даже самый светлый и милосердный ум.

— Ты часто голодал?

— Приходилось, но пусть в прошлом остаётся. Не люблю жевать переживания и перетирать в ступе детские обиды. Было да и прошло, что об этом вспоминать?

— Действительно, — задумчиво и, прижав альбом к груди, подходит ближе.

— Давай, моя королева, жертвенный костёр готов. Жги тамплиеров!

Инга смеётся и кладёт альбом на кованый столик, на котором хранится всякая всячина типа кочерги и спичек. Открывает первую страницу и с мясом вырывает фотографию.