Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея]

Я взглянул на Луизу чуть ли не с ужасом; в моем мозгу помимо воли мелькнула мысль, уж не приложилась ли она к одной из моих бутылок. Но такое просто не могло случиться с Луизой. Я положил обе руки на крышку стола и спросил:

— Вы в этом уверены? А может, это запределка?

Луиза не удостоила меня ответом. Что ж, готов признать, что мой вопрос действительно был идиотским. На нашем жаргоне запредельцами называют людей с белой кожей, но с небольшой примесью негритянской крови. В любом обществе белых людей они сойдут за белых. Но мы, цветные, никогда не ошибемся в их отношении. Мы сразу обнаружим, чуть ли не инстинктивно, какие-нибудь маленькие детали — десны или лунки ногтей, — которые их выдают. Именно поэтому Луиза не сочла нужным ответить мне. Она была уверена в своих словах. Если она сказала, что пришедшая белая, то она белая наверняка.

Я встал. Переключил климатизатор на максимум, чтобы ликвидировать дым, и задумчиво побрел в сторону шкафа, где висел мой пиджак.

Ну, теперь вы поняли все. Когда вы начали читать эту историю, вы наверняка подумали, что это еще одна сказочка, героем которой является частный детектив, играющий в кошки-мышки с полицией. Такие истории считают тысячами. Но в этом случае дело выглядит иначе. Моя история — это история черных.

Луиза тоже черная. Я уверен, что любой из вас непременно оглянулся бы, встретив ее на улице. Это великолепное создание с коричневой кожей, длинными, стройными ногами и тонкими пальцами. Великолепная представительница своей расы, совершенная с головы до ног. В парижском ресторанчике на Монмартре или в большом венском отеле она бы стала причиной множества драм и катастроф. Ну а тут она «цветная». И приговор вынесен уже давно.

То же самое относится и к моей особе. Мне трудно нарисовать вам мой собственный портрет. Можно сказать, что в этом деле я одновременно являюсь и судьей, и соперничающими сторонами.

Я не произвожу впечатление парня, который только что свалился с дерева и сломал хвост. В моих жилах есть и солидная примесь белой крови. Так же, как и у всех нас: в Алабаме, Кентукки, Арканзасе и Луизиане белые много лет были очень педантичны, когда дело касалось сохранения чистоты собственной расы, но проявляли куда меньшую принципиальность, когда речь шла о развлечениях. Я уже далеко не на сто процентов негроидный тип. Моя «негритянская сущность», как выражаются некоторые из африканских президентов, проявляется в коротких курчавых волосах, цвете кожи и скудной растительности на лице.

Мои предки прибыли из Африки, по всей вероятности, в начале восемнадцатого века. Я уверен, что они работали на полях Юга и грузили тяжелые тюки на барки, плавающие по Миссисипи. Все это, однако, происходило очень давно. Страну «Старого Отца Рек» они, как мне представляется, покинули после гражданской войны Севера против Юга, чтобы поселиться на Севере. Я родился в предместье Филадельфии. Там же родились мой отец и мой дед. Они жили там во времена полного смирения, которые для нас, черных, были временами покоя. Тогда еще никто не знал о «Черной силе», а чемпион мира в тяжелом весе не требовал, чтобы его называли Мохаммедом Али. Мы работали у белых или на белых. Нас радовали улыбки и похлопывание по плечу; в этом отношении мы были похожи на собак, радующихся ласке хозяина.

В том, что такой порядок в мире является правильным и естественным, нас должны были убедить богослужения и воскресные школы. Мы пели гимны, а священник славил Бога. Это были времена «небесных пастбищ»… Белые чуть ли не завидовали нам: благодаря бремени расизма, возложенному Богом на наши плечи, мы имели шанс раньше, чем они, увидеть эти «небесные пастбища».

Именно в такой атмосфере я был воспитан. И по всей вероятности, стал бы образцом скромности и покорности, а может, кончил бы плохо, подавшись в «Черные пантеры», если бы моим старикам не удалось ценой неустанного труда добиться определенной независимости и послать меня в колледж. Оттуда я пошел в университет, закончил обучение на юридическом факультете и поступил на работу в полицию Филадельфии.

Мне казалось, что я смогу достаточно быстро сделать карьеру. Ведь не для того я изучал право в университете, чтобы патрулировать берега реки Делавар или регулировать движение на перекрестке Брод-стрит и Уолант-Драйв. Но, дорогие мои, я очень скоро осознал ситуацию, в которой оказался. Спустя три года я стал сержантом в отделе расследования убийств без какой-либо надежды на достижение чего-то лучшего. Кроме того, вдруг оказалось, что я являюсь «специалистом» в делах, связанных с цветными. Нет, мне никто ничего не говорил напрямик. Расовая сегрегация в рядах полиции отнюдь не носит официальный характер. Но если какое-нибудь крупное уголовное дело, затрагивающее черных, выныривало на свет Божий, я мог быть уверен, что заниматься им придется мне. Мне очень вежливо дадут понять, что это именно мое дело. Если же речь шла о делах белых, то всегда, как бы случайно, под рукой оказывался свободный именно в эту минуту сотрудник. Естественно, белый…