Моя первая любовь

На протяжении трех лет Борис неустанно пытался доказывать мне свое лидерство и превосходство. Сейчас я понимаю, что так будет вести себя только закомплексованный, неуверенный в себе мужчина: расстраиваться и обижаться на меня за то, что я получила высшую оценку, что меня выбрали в лидеры школьного лагеря «Доверие», что мое сочинение признали лучшей творческой работой года. Не радоваться за меня, не гордиться мной, а обижаться. Его преданная собачка бежала впереди хозяина. И надо было ее осадить, дернуть за поводок, наговорить гадостей и обидеться до глубины души. И пусть поплачет, подумает о своем поведении. Никуда не денется, все равно со мной будет. Наши отношения напоминали функцию с постоянной параболой под осью икс. То ровные, нормальные, обычные отношения влюбленных подростков (свидания, болтовня, поцелуи), то очередная высосанная из пальца придирка. И мир для меня окрашивался в черный цвет.

Первого сентября выпускного класса Борис сказал мне:

— Ты же знаешь, что я поступаю в МГИМО. Ты же понимаешь, как для меня это важно. Подготовка будет отнимать очень много времени. Наверное, я не смогу провожать тебя в этом году.

Не по понедельникам, средам и пятницам, когда были курсы. А в этом году. Так и сказал. Все, дорогая, провожать надоело. Целоваться с тобой в подъезде тоже. Есть куда более важные цели. В школе на перемене можно. Почему бы и нет? Усилий делать не надо, уговаривать тоже. Надо ведь где-то целоваться, раз от проводов пришлось отказаться.

— Ты же понимаешь? — Он проникновенно смотрел мне в глаза и даже положил руку на колено, пробормотав при этом что-то вроде: «Наконец-то дотронулся!»

Ну конечно, я сразу вошла в положение поступающего в вуз. Как будто сама не училась в одиннадцатом и не собиралась сдавать вступительные экзамены. И не куда-нибудь, а в МГУ. Конкурс на филологический, конечно, не двести человек на место, но проходной бал — девятнадцать из двадцати. На хромой козе без знаний в голове и труда не въедешь. На самом деле, наверное, мне надо поблагодарить Бориса за редкие встречи в выпускном классе. Я усиленно занималась тем, чем и должна была: учебой. Возможно, поэтому и поступила. Борис тоже исправно посещал курсы при своем институте, с энтузиазмом рассказывая, какое количество материала — мне и не снилось — он должен запомнить и как много информации — куда там моему женскому мозгу — усвоить. Он растворился в своем желании стать студентом, и все остальное отошло на второй план. И даже наши ссоры, его обиды, недовольства, желание соперничать со мной и без конца что-то делить. Отношения стали ровными, как у супружеской пары, прожившей вместе лет …дцать и продолжающей жить вместе по привычке и инерции. Зачем? Ни обязательств, ни детей, ни общего хозяйства. Просто одноклассники. Неужели одного этого факта было достаточно для того, чтобы отношения продолжались и продолжались? Страх разрыва? Боязнь остаться одной? Ерунда! Мне было всего шестнадцать! Почему я продолжала тратить время на человека, который отвел мне совсем не первое место в своей жизни?

Ответ очевиден. Девочка все еще была влюблена. Она была влюблена в мальчика, который говорил, что она самая красивая на свете, в мальчика, который наконец вырос до букета тюльпанов на Восьмое марта, в мальчика, который прибегал всякий раз, когда она заболевала и не приходила в школу, в мальчика, который мог разговаривать с ней по телефону ночи напролет. А может быть, она была влюблена в свое чувство. Она так привыкла, что оно есть, и не знала, как будет жить без него. Глупышка!

И вот выпускной. Конечно, все мысли о предстоящих экзаменах. Какая там любовь! Она дышит где-то рядом, тоже поступает, каждый день звонит и докладывает о прожитом дне. Вот еще немного, еще чуть-чуть потерпеть, поднапрячься, поступить, и вот тогда… А что тогда? Об этом мы тоже не говорили. Или я просто забыла. Неужели не думала о том, что взрослая жизнь внесет свои коррективы? Что учеба в разных вузах может отдалить и развести? Что новые встречи и знакомства окажутся интереснее старых? Можно мне не поверить, но я на самом деле не размышляла на эту тему. Почему-то казалось, что закончатся экзамены, и мы будем снова проводить время вместе. Вот только поступим…

Я поступила. Борис провалился. Даже не знаю, что стало для него бо́льшим ударом: его собственный провал или то, что я при этом посмела стать студенткой МГУ. В общем, его чувство собственного достоинства в очередной раз страдало, гордость была попрана, самооценка уязвлена. И виновата в этом, определенно, была я. Его излюбленной фразой в ответ на практически любую мою реплику стала:

— Не знаю, мы университетов не кончали.

Я страдала, переживала, сочувствовала. Утешала и пыталась отвлечь, говорила все то, что должно говорить в таких случаях, пела дифирамбы и ругалась. Взывала к здравому смыслу, к тому, что жизнь продолжается и, в конце концов, я-то все равно его люблю!

— Как же, любишь? Мы ведь теперь глупые, никому не нужные неудачники. Мы университетов не кончали.