Моя пятнадцатая сказка

Оказывается, у моей подруги было много друзей. Даже больше, чем она считала сама. И мне даже стало немного завидно, что у нее столько подруг. Впрочем, мы так тепло и дружно сидели вместе! Ее младшая сестра — очаровательная пятилетняя девочка — оказалось тихой и вежливой, степенно сидела возле старшей сестры. Хотя и не менее степенно скормила пару пирожных Каппе, якобы случайно проходившему мимо. А одноклассницы Аюму совсем не издевались надо мной и Дон Ми, хотя и были на два года старше нас. И Хикари даже попросила не называть их сэмпай. Мол, не обязательно относиться к ним как-то слишком вежливо, при том, что они и в правду были старше нас. Она сказала это первая. Другие одноклассницы Аюму переглянулись, но, кажется, решили не возражать. Подражая взрослым, мы прочли несколько стихов с серьезными лицами. И после рассмеялись совсем по-хулигански, заговорщицки переглядывались.

В общем, когда я в следующий раз отвлеклась на свои мысли — мама подруги пришла с новым чайником и, опустившись на колени возле столика-подноса, очень изящно разливала чай по чашкам — я подумала, что, пожалуй, я рада за Аюму. Рада, что у такой милой девочки есть несколько подруг. И что они у нее уже несколько лет как есть.

Потом Дон Ми играла на хэгым. А Хикари вдруг вздумала попробовать танцевать под ее музыку. Мелодии она не знала, но движения ее рук, то плавные, то резкие, то, как она медленно поворачивалась, держа одну руку согнутой у груди, а другую — изящно поднятой вверх… Она была завораживающе прекрасна! И это такое волнующее, такое заманчивое чувство, когда ты в первый раз видишь какое-то необычный танец и при этом уверена, что, быть может, больше никогда уже его не увидишь. Красота случайного редкого мгновения… Красота рук и движений, проснувшаяся вдруг в худенькой девочке с самым обычным лицом…

Хикари остановилась, тяжело дыша — и мы захлопали.

— А мы не знали, что ты танцевать умеешь! — сказала растерянно ее одноклассница.

— Я и сама не знала, — смущенно сказала Хикару, заправляя прядку волос за ухо, медленным, плавным движением руки, очень красивым.

Душновато стало в комнате. И хозяйка попросила меня открыть окно и в комнате. В кухне-то было открыто, но кухня была на первом этаже, а теплый душный воздух поднимался кверху.

Почему-то я совсем не удивилась, когда у забора обнаружился заслушавшийся Сатоси-сан.

— Дон Ми, ты опять заколдовала его своей музыкой, — тихо сказала я, посмеиваясь.

Сжимая хэгым одной рукой, девочка-кореянка заинтересованно подошла к окну. Она и наш полицейский долго смотрели друг на друга. Пока в окно не высыпала целая стайка заинтригованных девчачьих мордашек. Тут только молодой мужчина опомнился и торопливо ушел.

— Даже не поздоровался, — огорченно выдохнула Дон Ми.

— Ой, ты влюбилась? — обрадовалась Аюму.

— Не знаю… — музыкантша смутилась, — Но, может… Нет, не думаю! — и поспешно отлепилась от окна, слишком поспешно положила хэгым на кровать Аюму и слишком сильно вцепилась в свою чашку с чаем.

Мы сидели допоздна. И провожала нас Аюму в кимоно. Вместе с Каппой. Со мной она рассталась последней. Я пригласила ее зайти ко мне в гости — она пока еще не заходила. Подруга смущенно сказала, что уже поздно, лучше в другой день. Наверное, папа мой устал. И медленно ушла. В кимоно-то особо и не побегаешь. А вот Каппа бессовестно бегал вокруг нее и туда-сюда по улице.

В четверг я думала, что умру.

Возвращаясь после школы, неожиданно столкнулась с Кику. Сегодня она была в платьице, белом в красный горошек, с оборочками и рукавами-фонариками, волосы распустила по плечам. Просто сидела на скамейке и с аппетитом уплетала мороженное с мятным вкусом. Короче, я подумала, что это самая обычная девочка. И спокойно пошла мимо скамейки. А потом будто меня что-то остановило. Я обернулась — и наткнулась на колючий холодный взгляд. И потрясенно застыла, узнав ее.

Она долго смотрела на меня, серьезно, будто примериваясь, куда выстрелить и что прострелить мне сначала. А у меня, кажется, сердце биться перестало от ужаса.

Наконец, замучив меня ожиданием и страхом, она невозмутимо закинула ногу на ногу, будто взрослая. Задумчиво посмотрела на свои ногти, короткие, но аккуратно обрезанные и чистые. И спокойно сказала:

— Я обещала, что тебя не трону, — подняла колючий жуткий взгляд на меня, — Но если будешь много болтать — я забуду, что ему обещала.

Но я ей не поверила и жутко испугалась.

Откуда-то высыпался Каппа, встал между скамейкой и мною, загораживая меня, мрачно зарычал.

— Жить надоело? — ухмыльнулась страшная девочка, спокойно глядя на собаку. Кажется, встань перед нею сейчас тигры и рыкни на нее — и то не испугается.

Но она просто откусила кусок мороженного. А я испугалась, что она так же спокойно сможет откусить мне голову или перегрызть шею. Ведь тех якудз она так спокойно пристрелила: и старых, и молодого!

— Кикуко! — бодро завопили рядом.

Мы обернулись. И узнали того же молодого парня, который был с нею в ту ночь и просил ее пощадить меня.