Моя плоть сладка

– Мы можем понять это, не так ли? Она занята собой, за ней не следят. Ее не сторожат. И она живет двумя различными жизнями. Она постоянно сравнивает их, и ее недовольство растет. У нее есть подруга, мадемуазель Прево, которая разделяет ее убеждения. Скажем так, она их навязала ей. И у них есть еще одна подруга, мадемуазель Дюшен, выросшая в традициях, которым они не следуют… – Бенколин махнул рукой. – Надеюсь, не нужно объяснять дальнейшие события, которые привели к трагедии? Для сведения мсье Шамона мы можем только сказать, что Одетту Дюшен заманили в клуб и она умерла. Но полковник Мартель! О, это другое дело. Как он узнал, чем занимается его дочь? Я отвечу на этот вопрос, потому что сам полковник сказал мне об этом.

Поступки мадемуазель Мартель представляли собой прекрасный материал для шантажа. И Галан решил воспользоваться этим. Он только ждал, пока наберется достаточное количество сведений, за которые заплатит семья. И потом пошел к ее отцу. Конечно, это произошло до истории с Одеттой Дюшен, даже до того, как Клодин Мартель пришла мысль об обмане подруги. Могу себе представить, как Галан сидит в библиотеке Мартелей и рассказывает им определенные вещи…

Что случилось? Какой неожиданный ужас овладел в тот момент полковником? Много лет сидел он тут один, наедине со своими мыслями. Он помнил дни, когда мужчины дрались на дуэлях, защищая честь женщин. Он взглянул на свои книги. За ним, за его спиной прочно стоял древний дом. А перед ним сидел красноносый гость. Он не мог понять… Его дочь… Его мысли… их не было… Слепота… Вышвырнул ли он Галана из дома? Хотел ли он превратить красный нос и все лицо в кровавое месиво? Не думаю. Возможно, он только встал, возможно, бледный и суровый, приказал лакею проводить Галана. Потом, я представляю себе, он сидел один за столом и спокойно строил домики из домино.

В это трудно было поверить! Его мозг гудел, как от укусов москитов. Опасные мысли овладели им. Он не мор ни с кем говорить – ни с женой, ни с друзьями, ни тем более с Клодин. О, тогда он еще не думал об убийстве! Но ходил по осеннему саду и думал… Что дальше?

Треск горящих поленьев заставил меня подскочить на месте.

– Пойдем дальше! Клодин Мартель приготовила ловушку для Одетты Дюшен. Мы знаем, что произошло. Мы знаем, что Галан заколол упавшую девушку. И когда Клодин Мартель узнала о смерти подруги, она поняла, что ей придется отвечать. Она забыла об игре, о веселье и кинулась домой. Под защиту родителей, как делала это в детстве. Она вернулась домой в ужасе. Она не могла ни о чем думать, кроме как о полиции. Как за ней приходят и уводят в наручниках. Она представляет, как ей придется отвечать за смерть невинной девушки, которая не сделала ей ничего плохого. Видела ли она во мраке ночи лицо Одетты? Я не знаю. Но ее мать проснулась среди ночи и пришла к ней, чтобы успокоить. Но она не смеет никому ничего рассказать. И, однако, ей нужен человек, с которым она могла бы поделиться, иначе она сойдет с ума. Иона все рассказала матери, рассказал а глухой женщине! Она знала, что мать не слышит ее признаний, и все-таки это принесло ей облегчение. Вот и все. Но эта исповедь привлекла внимание другого человека. Ее отец хотел узнать, что за бормотание раздается ночью в его доме.

Шамон застонал. Он дрожал, но на него никто не смотрел, никто не понимал, что он чувствует. Мы все думали о суровом старике, который ночью услышал признание дочери…

– Сидел ли он в библиотеке, слушая тиканье часов? Или пытался читать старинную книгу? Если раньше у него и были сомнения, то теперь их не стало. Он услышал о клубе, узнал, что его дочери грозит не только скандал. Не думаю, что надо говорить что-либо еще. Полковник Мартель признался в том, что он убил свою дочь. Возможно, он заходил ночью в ее комнату и смотрел на нее при лунном свете. Но холодная ярость бушевала в нем…

На следующий день он услышал телефонный разговор. Он выяснил, что его дочь и Джина встретятся в клубе. Им надо обменяться новостями, узнать, что Галан сделал с телом, им надо убедиться, что они в безопасности. Ровно в девять часов он вышел из дома, как выходил сорок лет подряд. Но на этот раз он не пошел играть в карты с друзьями.

Что он делал два часа до того, как явился в музей, мы никогда не узнаем. Я думаю, он прогуливался. Он знал о двух входах в клуб. Но не знал, каким именно воспользуется его дочь. Может, он просто хотел увидеть ее По дороге и дать понять, что ему все известно. Я не уверен, что в тот момент у него сложился какой-то определенный план: оружия с собой у него не было.