Моя по умолчанию

– Я тебе покажу – старик! – угрожающе хмурюсь, но ничего не выходит. Ответная улыбка рождается сама собой. – А ты почему интересуешься?

– Вопросом ЭКО?

– Ну, да, – съезжаю с основной трассы на дорогу, ведущую в поселок, где у нас дача. Дорога скользкая, на некоторое время я отвлекаюсь от разговора, а когда вновь смотрю на Данаю, та почему-то выглядит крайне смущенной.

– Мы же поженились.

– И что?

– Я должна понимать, есть ли шанс от тебя залететь!

На эмоциях с губ моей женушки срываются интересные слова. Те, которые она, вся такая благовоспитанная, вряд ли использовала в повседневной жизни. Залететь. Ну, надо же. Откидываю голову и смеюсь. Она обиженно пыхтит. Я невольно сбавляю скорость и касаюсь ладонью ее маленького животика.

– Ты уже от меня залетела.

– Это вопрос на будущее! – дует губы. – Мы, между прочим, не обсудили тему предохранения.

– Потому что эта самая тема не актуальна на ближайшие месяцы. – замечаю я, и вот тут до меня доходит, что мы в самом деле можем… можем… Ч-черт! Вот это да!

– А как же всякие болезни?

– Я – чистый. Ты – я так полагаю, тоже. Когда мы сегодня окажемся в постели, между нами не будет никаких преград. Кожа к коже. Только ты и я.

– Значит, у тебя с этим нет проблем?

– С чем? – я туплю, а потом доходит. И я смеюсь пуще прежнего. Буквально до слез. – Ты опасалась, что я прибег к процедуре ЭКО, потому как у меня оборудование не фурычит?

– Откуда мне знать, что да как? К тому же ты зря смеешься. Это – серьезная проблема и…

Прерывая сбивчивые оправдания жены, беру ее ладонь и укладываю поверх своей впечатляющей эрекции.

– О-о-ох… – выдыхает Даная, конвульсивно сжимая пальцами мой стояк. Чертыхаюсь. Зря я это провернул. До дома еще доехать надо. Как теперь отвлечься, скажите, пожалуйста?!

– А ты? Со мной все прояснили. А вот что подтолкнуло к ЭКО молодую незамужнюю девушку?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Не такая уж я и молодая. Мне тридцать два! – Даная отнимает ладошку и сцепляет руки в замок перед собой.

– Но когда ты решилась на процедуру, тебе было меньше тридцати, – справедливо замечаю я.

– Меня заставила подруга. Лена Верещагина. Видишь ли… У нее слишком поздно обнаружился рак. Яичники убрали, матку. Она лишилась возможности иметь детей и очень болезненно это переживала. А у меня наследственность тоже не очень хорошая. Вот Лена и настояла, чтобы я позаботилась об этом на будущее.

– Заморозила яйцеклетки?

– Ага. Но я пошла дальше. – Даная пожимает плечами. – Заморозила эмбрион. Мне тогда показалось это хорошим решением. На которое я бы потом вряд ли решилась. Лена умерла через полгода. Потом, еще через месяц, ушла моя мать. Я возвращалась домой, в одиночество, уставшая, как собака, выгоревшая абсолютно, и даже себе не могла объяснить, зачем мне это все. Ради чего? Ответ пришел. – Даная касается живота. – Но не сразу. Я ужасно хотела дочь!

– Ну, простите, – ухмыляюсь.

– И ни капельки тебе не жалко, – вздыхает она.

– Что есть – то есть, – уже в открытую смеюсь. – Но мое предложение насчет дочери в силе.

– Ну, не знаю. Это не так легко.

– Почему? – сощуриваюсь.

– Потому что из-за графика съемок свою беременность я должна планировать минимум чем за год. А лучше за два.

– Значит, ты вписала Ваньку в график за два года?

– За год. Постой… А почему Ваньку? Ты что, ему уже и имя придумал, меня не спросив?

– Почему бы и нет? Назовешь дочку.

– Которой у нас и близко не предвидится?!

– Если ты впишешь ее в свой график уже сегодня, она станет почти реальной.

Я, кажется, сегодня смеялся больше, чем за весь прошедший год. Да-да, я уже вспомнить не могу, когда в последний раз ощущал себя настолько счастливым. И все благодаря ей. Такой красивой, что у меня перехватывает дыхание. Такой… родной?

– Кстати, мы приехали.

– Мы будем не одни? – интересуется Даная, завидев свет в окнах на первом этаже.

– Одни-одинешеньки. Я просто попросил кое-кого прибраться к нашему приезду и приготовить ужин. Пойдем…

– Опять есть? Мы же только из ресторана.

– Ничего. Я так тебя измотаю, что поужинать непременно захочется.

Даная резко тормозит. Медленно оборачивается. В свете, льющемся из окна, кружат снежинки и оседают на ее шикарные волосы.

– Ты – провокатор, Астахов.

– Еще какой.

– Ну-ну… Посмотрим, так ли ты хорош в деле, как на словах. – Даная задирает нос и, стуча каблучками по расчищенной от снега тротуарной плитке, шагает в дом. Что ж… Я, похоже, нарвался. Теперь действительно нужно не ударить лицом в грязь. Да только с чего я решил, что так хорош?! Если до нее никогда не экзаменовался? – Ну, ты откроешь дверь? Или как?

Догоняю жену. Жену! Подумать только. Достаю из кармана ключи и проворачиваю два раза в замке. Старая дедовская дача встречает нас ароматом хвои, мандаринов и легкого дымка.

– Ой, здесь уже все украсили! И елка, смотри, как красиво!

– Я подумал, тебе это понравится. Пойдем, покажу спальню.

– Вот так сразу?

Черт возьми! Она точно потешается, чувствуя мое волнение.

– Сразу я пойду в душ. И тебе советую. У нас их здесь два. Так что очереди не возникнет.