Моя. По закону мести

Дуняша перестала понимать, где они находятся. Не особо следила за дорогой. Ее голову занимали другие мысли. Во-первых, как эту новость сообщить Ане. Во-вторых, как теперь жить дальше. Ведь если еще час назад Дуня понимала, что рано или поздно вернется домой, в свою квартиру, и начнет учиться жить воспоминаниями об Ирбисе, то сейчас девушка была в растерянности. Это раньше все было понятно, а теперь?

А теперь она – Дуняша Ирбис. Теперь на ней в полный рост штамп и печать принадлежности …мужу.

Дуня вновь взглянула на мужчину. Точно ее глаза тянуло магнитом к Георгию, и было сложно отвернуться. Да и нужно ли?

Ее внимательный взгляд зацепился за то, как едва заметно кривятся губы в намеке на улыбку, как темный взор цепко следит за всем, что происходит на дороге. И создавалось впечатление, что Гоша контролирует все вокруг. Вернее, Дуня понимала, что Ирбис действительно все держит под контролем. Как понимала и то, насколько его жизнь полна опасностей. И общается Георгий Матвеевич с многими людьми из разных сфер. И не только с мужчинами ведь.

Дуня сидела, глядя на Ирбиса, чувствуя, словно кто-то случайно уронил ей кирпич на голову. Девушка ощутила внутри себя настолько странные и неизведанные ранее чувства, что просто не знала, что с ними делать.

Ревновала. Да, дико и жутко. Стоило только представить Ирбиса в компании женщин. Он ведь может взять любую, стоит только захотеть. А она… Что тогда делать ей? Дуня ведь с ума сойдет!

Необъяснимые чувства затопили трусливую и спокойную Дуняшу. И девушка даже сжала ладони в кулаки, чтобы хоть как-то унять эти ненужные сейчас эмоции. Вправе ли она чего-то требовать от Ирбиса? Что изменилось сейчас, когда Георгий сделал ее своей женой? О верности ведь речи не было.

– Останови, пожалуйста, – тихо прошептала Дуня.

Темный взгляд метнулся к ее лицу, а машина послушно прижалась к обочине. Благо, время было все еще ранним, трафика из города почти нет. Дуня нащупала онемевшими пальцами ручку на двери и нажала. Та послушно распахнулась, и свежий утренний воздух опалил щеки.

Дуня вышла из машины. Наверное, нельзя было этого делать. Ведь кто угодно мог сейчас заметить их здесь, на обочине дороги. А Ирбис без охраны.

Но только неизведанный ранее панический приступ накатывал на Дуню так, что она не могла думать. Только перед глазами мелькали картинки: Ирбис и сотни других женщин. Разных. Блондинок. Брюнеток. И всех их Георгий любил так же, как и ее, Дуню.

Это буквально сшибло Дуняшу с ног. Она и сама не понимала, что с ней творится.

Но именно сейчас она очень ясно поняла одно: она любит Ирбиса и не вынесет его измен. Просто умрет, если узнает.

Дуня застыла, глядя куда-то вдаль. Не видя, что там, в этой дали. Но было страшно перевести взор на высокую, мощную фигуру Ирбиса, застывшего прямо перед ней. Легче было смотреть поверх его плеча. Но не смотреть на Ирбиса, когда он настолько близко, просто нереально.

– Расскажи мне, Дуняша, что случилось, – негромко потребовал Георгий.

Он стоял так близко, что даже сквозь одежду Дуня ощущала жар мужского тела.

– Я мыслей читать не умею, маленькая, – еще тише пробормотал Гоша и накрыл горячими ладонями ее шею, обхватив пальцами скулы и фиксируя так, чтобы Дуня смотрела на него.

А Дуня никак не могла взять под контроль панику и эмоции. Понимала, что падать ниже – просто некуда, но именно сейчас она была готова умолять Ирбиса, чтобы он отказался от всех связей, от всех любовниц, от всех тех, кто побывал в его постели. Да, глупо. Но иначе Дуняша просто не могла. Она отчаянно хотела, чтобы Георгий если не любил бы ее, то хотя бы не изменял. Она ведь теперь жена, кажется, законная. И имеет права на него?

Дуня многократно повторяла про себя, какая она глупая дура, идиотка, истеричка. Но это не помогало.

Наверняка, все дело в гормонах, в маячивших на горизонте «веселеньких женских деньках», или это просто реакция на все изменения в жизни.

Да, определенно, так и есть. И Дуняша попыталась взять себя в руки.

Но под темным пронзительным взглядом любимого думалось очень плохо. Совсем не получалось думать. Никак.

– Я умру, если ты с кем-то… Я … люблю тебя, – последние слова Дуня прошептала, крепко зажмурившись, а слезы струились по щекам так, что не остановить.

Дура! Ну какая же она дура! Истеричка!

Пальцы вцепились в ткань свитера на мужской спине, когда Ирбис впечатал ее в себя, сжал до хруста в ребрах, до приглушенного судорожно вздоха. Но Дуня лишь крепче обнимала Гошу, цеплялась так, будто от этого зависела ее жизнь. И не только ее.

А он…

Ирбис не замечал, как по позвонкам скатываются ледяные капли пота. Он за две секунды надумал в своих мозгах столько, что за год не разгрести. А выходит, все совсем не так.

Он же решил, что Дуняшу накрыл откат, решил, что девочка, наконец, поняла, с кем связалась, намертво и накрепко. Думал, просчитывал все варианты, чтобы не оставить Дуняше и шанса на побег. А она…

Любит!

Он охренел, услышав эту простую фразу. Думал, что неважны для него слова. Это ведь просто чертовы буквы. И все.