Моя. Под запретом

Такое Маша забыть не сможет никогда. Не Алек же виноват в том, что его брат кретин. И по мнению Машки, Алек пострадал незаслуженно. Так что, Тахирова не то, что говорить с отцом не собиралась, но и даже смотреть в его строну не планировала. В ближайшее время.

Однако папа вдруг оказался довольно близко. И даже сел на соседний стул, не оставив Машке выбора.

– Значит, серьезно у тебя с этим…? – пробухтел папа.

Маша насупилась, прищурилась. Девушка понимала, что зал ресторана – не место для скандала. Но очень уж хотелось его устроить, побить посуду, покричать, наверное, даже сломать пару стульев.

Однако Тахирова понимала, что ничего этого делать не станет. Впрочем, как и не сможет уйти сейчас.

– У него есть имя! – прошипела Машка, она так и сидела, глядя в одну точку прямо перед собой, где-то на сцене, где сейчас выступали артисты.

– Машуль, давай мириться, а? – чуть понизив тон, предложил вдруг отец. – Мать весь мозг склевала. Грозится пристукнуть сковородкой. А тебе оно надо, контуженный отец, а?

– Не смешно! – фыркнула Марьяша.

– Да и мне не до смеха, – вздохнул Тахиров.

И в этот момент за широкой спиной отца Марьяши раздалось негромкое покашливание, а следом – глубокий, любимый Машкой, голос:

– Тамерлан Бекзатович, разрешите вас отвлечь на пару слов!

Тахиров недовольно скривился и бросил через плечо:

– Ну, говори, раз явился.

А Марьяша, распахнув глаза, с нескрываемой радостью, жадно, стараясь не пропустить ни единой мельчайшей подробности, смотрела на Алека.

– На самом деле, я к Марьяше. Но сперва обращусь к вам, – вновь заговорил Фальковский, – разрешите просить руки вашей младшей дочери.

– Сватаешься? – хмыкнул Тахиров и скрестил руки на груди. – А калым принес?

– Папа! – возмущенно прошипела Машка.

– Молчи, дочь, вдруг он жмот! Будешь с ним всю жизнь потом маяться! – насмешливо подметил Тахиров.

– Ну, папа! – прошептала Маша, не зная, что ей делать, плакать или смеяться.

– Подготовился, гляжу, – хмыкнул Тахиров, когда Алек, сдвинув тарелки, положил перед мужчиной небольшой черный кейс и, набрав нужную комбинацию на кодовом замке, поднял крышку. – Мдааа. Не жмот, выходит. Ну что, Машуль, разрешим Саше просить твоей руки?

Имя Фальковского Тамик произнес нарочито небрежно, будто хотел подчеркнуть, что Сашей звала его только Маша, а для всего города Фальковский был Алеком.

А Марьяна… Девушка уже влетела в руки любимого, крепко оплела ледяными ладонями, прижалась щекой к черной ткани смокинга. И затихла.

Алек улыбался, точно сопливый пацан. Наверное, он впервые в жизни так открыто и искренне проявлял свои эмоции на людях. Но молодого мужчину ни капли это не заботило. Главное, что Марьяша была в его руках.

– Люблю тебя, Марьяша! – шептал он, прижимаясь губами к девичьей макушке, и даже резкая боль, пронзившая простреленное плечо, не была помехой. Сашка был счастлив.

* * *

Глава 21

– Свадьба через год! Не раньше! – Тахиров ухмылялся, глядя на собеседника через весь стол.

Почти все гости уже разъехались. Молодожены благополучно отправились в свадебное путешествие. А в зале ресторана остались лишь самые близкие. Уютно устроились за одним столом и, кажется, не собирались расходиться.

– Зря надеетесь, Тамерлан Бекзатович. Я не передумаю, – выдал Алек.

Фальковский, как и все мужчины за столом, сбросил пиджак, вальяжно откинулся на спинку стула и обнял Марьяну. На почти законных, так сказать, правах.

– Ну ты глянь на него, Гоша! Еще и огрызается! – недовольно пробухтел Тамик, но Марьяша видела, что отец ворчит не всерьез. Так, скорее для вида и имиджа.

– Папа! Прекрати спаивать Сашу! У него ранение! – возмутилась Тахирова, когда увидела, как отец подливает алкоголь в опустевший бокал Алека.

– Да твой раненый Саша вылакал уже два литра и трезв, как стекло! И куда в него столько влезло? Только добро зря перевел! – ворчал Тахиров. – Вот скажи мне, Саня, какого хрена ты запал на мою дочь? Совести у тебя нет! Совсем грядки попутал.

– Так не ко мне претензии, Тамерлан Бекзатович, – хмыкнул Алек, обнял Марьяшу крепче, уткнулся носом в девичий висок, пошептал что-то не очень разборчивое для Марьяны, а после уже громче, для ушей будущего тестя, добавил: – Вы же сами виноваты. Такую красавицу родили. Я был обречен. С первого взгляда пропал.

– Видишь, Анюта, какой у нас с тобой генофонд! – загоготал Тахиров, за что и получил от жены ощутимый тычок под ребра. – А свадьба все ж через год!

– Через год у вас внук родится, Тамерлан Бекзатович, – самоуверенно произнес Алек, даже не думая убирать своих рук от Марьяны. Впрочем, Марьяша и не возражала. Ей было уютно в крепких и надежных объятиях. И было радостно от того, что можно ничего не скрывать и не прятаться. – Так что жениться мы будем раньше.

– Борзый какой, да, Гош? – вскинул брови Тахиров.

– С тобой иначе нельзя, – хмыкнул Ирбис в ответ. – Чего тянуть со свадьбой? Ясно ж все. Связи есть. Поможем, да, Дема?