Моя последняя ложь

Ужин проходит мучительно – и не только из-за еды. Она, конечно, ужасна. Мягкие котлеты и картошка фри. Я почти ничего не ела весь день и все равно уминаю только картошку, поблескивающую от жира. Думать я могу только о «Кизиле» и том, что написано в тайной книге Вивиан. Мне срочно нужно уединение, а сейчас его не сыщешь.

Но я не могла пропустить ужин. Девчонки начали бы что-то подозревать. Они и так засыпали меня вопросами на обратном пути. Они хотели знать про карту, булыжники, почему мы так далеко забрались от лагеря. Уклончивые ответы только распалили их любопытство. Поэтому я принудила себя пойти на ужин и отложить чтение книги до вечернего костра.

Я несу поднос к столу, за которым традиционно сидят взрослые. Сегодня пришли все, даже Бекка. Она села слегка особняком и уставилась в телефон. Она явно думает, что больше ничего мне не скажет. Я считаю по-другому.

Я иду к противоположной стороне стола. Там Кейси слушает, как вожатые играют в «Бросить, выйти замуж, переспать». Я помню, как мы играли в нее пятнадцать лет назад с Вивиан, Натали и Эллисон. Но Вивиан называла ее по-другому: «Трахнуть, убить, выйти замуж».

Вожатые разбирают мужчин лагеря «Соловей», а я украдкой бросаю взгляд на Кейси, словно бы говоря: «Какая глупая и пошлая игра». Но я полагаю, что Кейси тоже рассматривает кандидатуры. Этим втайне занимаюсь и я.

– Я бы переспала с Четом, бросила уборщика и вышла за Тео, – говорит девушка по имени Ким (или Даника).

– Я думаю, он разнорабочий, а не уборщик, – отзывается еще одна.

– Он смотритель, – поправляет Кейси. – Много лет прослужил семье Харрис-Уайтов. Он довольно жутковатый, но привлекательный. Я бы с ним переспала.

Обе вожатые явно возмущены. Они в шоке приоткрыли рот:

– Но есть же Чет и Тео.

– Я реалист. Минди никогда не выпустит Чета из поля зрения. – Кейси шутливо толкает меня локтем. – А вот Эмма уже вцепилась в Тео.

– Вообще ни разу. Дамы, делайте с ним что хотите, – отзываюсь я.

– Но говорят, вы ходили на пикник в лесу.

На противоположном конце стола Бекка наконец отрывается от телефона. Она сильно удивлена и смотрит на меня чересчур долгим взглядом, а потом снова утыкается в экран.

– Мы просто поговорили, – отзываюсь я. – Сто лет не виделись.

– Ну конечно. – Кейси наклоняется ближе и шепчет: – Расскажешь все грязные подробности позже.

В дверях появляется Минди – и быстро идет к нашему столу. Она улыбается, но это еще ни о чем не говорит. Я начинаю понимать, что улыбка Минди сродни садовой косе. По форме и – методу использования.

– Привет, Эмма, – говорит она даже без оттенка дружелюбия. – Если решишь еще раз исчезнуть на полдня, предупреди кого-нибудь. Буду признательна. И Френни тоже. Она была очень взволнована, когда услышала, что ты ушла непонятно куда с группой детей.

– Я не знала, что есть такое правило.

– Это не правило, а банальная вежливость.

– Мы поехали кататься на каноэ с девочками из коттеджа. Это на случай, если ты записываешь мои перемещения.

Я предполагаю, что Минди знает про камеру – и вообще все.

– Очень заметно, знаешь, когда пропадает группа детей. Тебе ли не знать.

Мои опасения подтвердились.

Минди, между тем, явно довольна своей фразой. Она ждет моей реакции, чтобы продолжить. Мне знакома подобная тактика: так себя вела Вивиан. Я решаю подать крученый мяч, раз уж мы играем.

– Посиди с нами, – чирикаю я абсолютно неестественным голосом. – Съешь картошки. Она такая вкусная.

Я беру одну. С нее капает жир, а сама она разваливается в руках. Минди смотрит на нее с едва прикрытым отвращением. Подозреваю, что она не ела трансжиры со средней школы.

– Нет, спасибо. Мне пора в Особняк.

– И кусочка не съешь? Если ты волнуешься из-за калорийности, не стоит. Ты выглядишь… нормально.

Позже вечером девчонки наконец уходят на костер, а я ложусь на кровать со скромными закусками из рюкзака. Я жую батончики мюсли и открываю книжку, оставленную Вивиан.

На первой же странице я вижу дату, поставленную ее рукой. Первый день отдыха, пятнадцать лет назад.

Это дневник. Дневник Вивиан.

Я набираю воздух в легкие, выдыхаю и начинаю читать.

22 июня

Ну, вот я опять здесь, в лагере «Тихий ужас», снова на шесть недель. Не могу сказать, что в восторге, в отличие от Сенатора и госпожи Сенатор. Они впали в ЭКСТАЗ, когда я сказала им, что хочу поехать сюда, а не трахаться по всей Европе с Бритни, Патрицией и Келли. Эх, знали бы они, что я очень хочу быть в Амстердаме с этими сучками и сосаться с каким-нибудь щетинистым придурком, еще не ставшим диджеем, только за травку.