Моя «Правда». Большие тайны большой газеты

– Ну и напишу! – Я принял вызов и только вечером понял, насколько был самонадеян. Честно признаюсь, я ничего не понимаю в балете, просто наслаждаюсь им, а потому, как рассказать читателю, чем именно выделяется Уланова из остальных, в чем именно ее величие?

Несколько попыток начать писать об Улановой как о балерине закончились неудачно: слова были стандартными, холодными и даже формальными. Так писать об Улановой нельзя!

А как надо?

В начале четвертого родилась первая строка, которая и определила характер всего материала.

«Признание в любви» – два слова, которые определили мое отношение к Улановой – балерине, наставнику, женщине, человеку.

Я писал:

«Не принято публично признаваться в любви. Но сегодня можно – ведь у Галины Сергеевны Улановой день рождения.

Не правда ли, стоит произнести эту фамилию, и возникает то удивительно теплое чувство, что делает нас лучше, добрее, возвышенней?

„Вот все кругом твердят: Уланова, Уланова, Уланова – ничего особенного – самая обыкновенная богиня!“ – Алексей Толстой сказал это невзначай, а проходят десятилетия, и глубже понимаешь, насколько он мудро выразил наше отношение к Галине Улановой.

„Обыкновенная богиня“ – это талант, труд и место Улановой в отечественной культуре. Это и дань уважения к народу, который подарил человечеству Шаляпина и Уланову.

Я не случайно назвал их рядом. Из многих великих имен. Федор Шаляпин поднял русское оперное искусство столь высоко, что даже Милан признал себя побежденным. Его, рожденного на берегах Волги, называют „русским богатырем“, в голосе которого звучала и вековая боль народа, и его безудержная удаль, величие и любовь к жизни. Галина Уланова открыла нам совершенство человеческой красоты, нежность и мягкость души того самого богатыря, голосом которого пел Федор Шаляпин.

В ней всегда жила сказочность. Того мира, который окружает ее не только на сцене, но и дома, во время репетиций, на гастролях в стране и за рубежом, среди учеников. Казалось, она смотрит на все удивленно, радуясь человеческой доброте и не понимая зла…»

А закончил материал я так:

«… Это было в 44-м. Группе летчиков, отличившихся на фронтах, вручали ордена. На следующий день они улетали в свои части, а вечером их пригласили в Большой театр.

– Танцевала Галина Уланова, – вспоминал мой отец. – И это было еще одной наградой для нас…»

К утру материал был написан.

Принес его Николаю Потапову. Тот сразу же прочитал статью. Понравилась. Потом вдруг задумался, сказал: «А как будем подписывать? Просто – Владимир Губарев, непонятно: почему?..»

Минут через пятнадцать заходит ко мне, торжественно провозглашает:

– Решение найдено! Подпишем «лауреат Государственной премии СССР», и это оправдывает, почему научный журналист пишет о балете…

Действительно, звание многое оправдывало, так как я был первым правдистом, кто в новое время получил такую премию.

Материал появился в «Правде». Мы оказались единственными, кто поздравил в этот день Г.С. Уланову со второй Звездой Героя. Утром мне позвонила Галина Сергеевна. Она была человеком скупым на похвалу, и это было хорошо известно. Тем приятнее было услышать от нее, что материал ей очень понравился, потому что искренний…

Пожалуй, слово «искренний» было ключевым для Улановой. Конечно же, ее окружало огромное количество людей, все ей говорили хорошие слова, но она оставалась к ним равнодушной, потому что четко умела определять грань между просто словами и искренностью. А потому так ценила последнее…

Я перечитываю «Признание в любви». Наверное, выпади мне вновь писать об Улановой, я ничего не добавил бы к сказанному и не убавил бы. Когда такое можно сказать, значит, ты добился в материале совершенства.

СПЕЦМИССИЯ В ПРОШЛОЕ

Очень часто писателю и журналисту приходится оправдываться за ошибки, которые он не совершал.

Не избежал этой участи и я…

Оговорюсь сразу: почти за полвека работы научным журналистом погрешностей (грубее говорить не хочется!) было множество. За некоторые удалось покаяться, за иные нет, но все-таки в общем краснеть за написанное приходилось довольно редко… Но один случай тяжелым камнем лежит на душе. Я имею в виду «Воспоминания» Л. И. Брежнева и ту их часть, что была названа мною «Космический Октябрь».

Постепенно стали известны те журналисты и писатели, которые работали над «Воспоминаниями» Генерального секретаря ЦК КПСС. Называлась и моя фамилия, а потому от очень разных людей – от академиков до коллег – я услышал упреки, мол, почему в главу о космосе закрались ошибки, а подчас и совершеннейшие нелепицы, которые недопустимы в подобного рода книгах.

Я полностью согласен с критиками: действительно, лгать в мемуарах руководителей страны недопустимо, так как это прямо или косвенно принижает роль истинных героев и возвышает тех, кто на такое неспособен. И ссылки на субъективизм уже не оправдывают искажение истины.